Мальформ

Дыхание перехватывало, но она могла контролировать и себя, и свои витиеватые фантазии. Нет, это все не по-настоящему. Она дома. А ее не схватит никакое глубинное чудовище. Бездна не сможет поглотить ее, потому что эта бездна – она сама.

Фигура Аддерли начинала вырисовываться. Возможно, вы бы его не сразу заметили, но Эдит привыкла к такому.

Среди строгости ковровых дорожек и нелепости пышных бутонов на стенах, среди золоченых рам картин и бахромы абажуров, среди затейливой игры красного и зеленого света, пульсирующей в полусонном воображении, появились его глаза.

Вы, должно быть, бы вскрикнули или попросту зажали рот ладонью, если бы увидали подобное в самый первый раз.

Круглые глаза с горизонтальным зрачком плавали в воздухе. Разумеется, расположены они на голове, а та – на шее, а она, в свою очередь, крепится к телу. У Аддерли есть и конечности. Просто поверхность его тела от длительного ожидания Эдит приняла вид окружения.

Кожу Аддерли покрыли те же самые красные узоры, как и на обоях, разбавив это полотно импрессионистов бликами золотого и зеленого.

Прямоугольная полоса света из комнаты девушки скользнула по полу, когда та открыла дверь полностью. Иллюзия развеялась. Тело мальформа стало отражать новую реальность.

Перед новоиспеченной ренвуар высилась долговязая фигура. Руки с гибкими пальцами, которым позавидовал бы любой пианист, почти достигали пола. Они вздрогнули и, изгибаясь в трех углах, сцепились на уровне его груди. Сейчас он напоминал богомола, который собирался отсечь своему противнику голову.

Одежды он не носил, хотя некоторые мальформы пользовались ею точно так же, как и мы. Само его тело, корпус притворщика, имитировало официальный наряд: кожистые складки и пластины собирались в подобие фрака с жесткими надкрыльями, которые сейчас тихо шуршали от нетерпения.

Голова Аддерли гладкая и круглая точно речной камень с крапинками. Его глаза странно задвигались, каждый из них вращался в свою сторону. Один вцепился в Эдит, другой – устремился вглубь комнаты, к маленькому чудовищу в колыбели. Вертикально расположенный рот приоткрылся:

– Как ты себя чувствуешь? Ты голодна? – изрек он.

– Я бы выпила бренди.

Вы бы удивились тому, что явился именно мальформ, а не мать Эдит, но ее саму это нисколько не злило и не изумляло. Сейчас ее мать видит все то же самое, но глазами Аддерли. Ей даже не нужно выходить из своих покоев. Таков их дар. Но Эдит бы назвала их способность проклятием – постоянно видеть глазами друг друга. Но бывает и хуже: например, общий слух или обоняние, это еще менее полезно, или даже общие думы и сны. Одно дело, что мальформы состоят из твоих мыслей и воспоминаний, совсем другое – постоянно быть одним целым.

Способности мальформов могут быть совершенно разными – некоторые из них могут летать, исцелять раны, оживлять сны, создавать материи, даже пищу… Про акушеров вы уже знаете…

Они могут делать много чего иного, всего и не перечислить. Институт Формы и тот не смог бы внести все их умения в реестры. Мальформы приходят, чтобы удивлять нас и менять нашу реальность. Чудо из чудес. Болезнь из болезней.

Мать и Аддерли могли бы очень помочь государству, они могли бы путешествовать, стать шпионами, тайными советниками, кем угодно. Но подобно матери, которая корнями вросла в нобилитет и его жизненный уклад, Аддерли не мог быть кем-то иным. Это ее идеальный супруг, которого она, стало быть, воображала себе с самого девичества. Воплощение ее такта, манер, интересов и позиции в обществе.

– Алкоголь – не лучшее решение, Эдит, – Аддерли уже все определил за нее. – Это может помутить твои мысли…

Кормящая женщина должна блюсти строгий пищевой режим и распорядок. Эдит подобна ей, только кормит она дитя не молоком, а мыслями. Как знать, какие двери мальформу откроет бокал бренди в галерее ее сознания?

– Я войду? – в который раз спросил Аддерли, уже подползая все ближе и ближе. Ладони его коснулись косяков, а пальцы забарабанили по лакированной поверхности. Цок. Цок. Цок. Как будто он носферату из бульварных романов, а ему требуется особое приглашение войти. Зачем тогда вырывать дверь, если все равно не сможешь?

– Прошу, – устало промолвила Эдит, это могло длиться бесконечно долго, пусть уже войдет, посмотрит и уходит. Она отошла в сторону, приглашая того войти.

Согнувшись пополам Аддерли проплыл внутрь. Тело его снова начало меняться в окрасе. Ненавистный мясной оттенок испарялся с его покровов. Теперь он стал спокойного темно-синего цвета.

Эдит прикрыла глаза, вздохнула и затворила дверь.

– Завтра много всего предстоит, – Аддерли склонился над колыбелью.

Он притих, должно быть, изучал нового пришельца.

– Сперва явится портниха. Тебе нужно новое платье. Платье цвета ренвуаров.

– Красное, да, – кивнула Эдит.

Первозданный мир красный, овумы красные, наша внутренность и кровь красные. Красный это цвет ренвуаров и мальформов. Цвет чрева Единства, рождения, жизни и смерти.