Мальформ

– Ты не промок? На улице несколько сыро… – сменил тему Ван'e, обратив внимание на мокрые пятна на плаще мальформа.

– Нет, благодарю за заботу. Ты хочешь полететь?

– Ха! Если бы. Пока что я не горю желанием произвести на семейство Милтонов подобное впечатление! – он изобразил фокусника, развел руки, снял невидимую шляпу и поклонился таким же незримым дамам и джентльменам. – Но, должен признать, это выглядело бы эффектно!

Ио усмехнулся. Минуту назад Уинни препирался, но сейчас уже загорелся этой поездкой.

– Люблю, когда ты улыбаешься, – Ван'e подошел ближе и провел пальцем по прядям белоснежных волос, затем по его шее. На его пальцах осталась перламутровая пыльца. Он растер ее двумя пальцами и слизал. Слишком сладкая. Невыносимо. Нестерпимо. Это кружило голову. Истинная амброзия, которая самого его делала бабочкой, летящий на зов цветка.

– Это так смущает… – Ио взял Ван'e за руку.

– Но ты и не мой брат-близнец, – хохотнул Уинтроп, увлекая мальформа за собой в полумрак бокового кулуара.

Не только вы, но и многие люди сочтут это аморальным, неправильным, но сердцу нельзя приказать, а уму тем более.

Уинтроп не видел в этом ничего омерзительного, как нет ничего ужасного в том, чтобы целовать собственное отражение в зеркале – вполне физически или одним лишь взором.

У Ио есть своя собственная воля. И у него. Они оба этого хотят.

– Это неправильно, – говорил мальформ ему много раз.

– Весь этот мир неправильный, – отвечал тот. – Капля неправильности ему не повредит. Да, и ты не аллигатор. Или касатка, или… Я даже не знаю… Медуза.

– Но и не человек.

– И я не мальформ. Хватит уже…

Ван'e просто целовал его и все аргументы Ио тогда иссякали.

– Я люблю тебя, – срывалось с его губ в кратковременных перерывах, когда горячий язык Ван'e щупальцем выползал из его уст и скользил по шее и ушам.

– Ио, мой прекрасный Ио, – шептал тот. – Ты и сам все знаешь. Моя любовь к тебе ни с чем несоизмерима.

– Проще сказать “Я тоже!” Меньше слов, больше дел…

Никто не понимал Уинтропа Ван'e так, как Ио. Никого он сам не понимал и не ощущал так живо, как своего мальформа. Они созданы друг для друга. Только и всего.

Мальформы состоят из сущности ренвуаров. Все это бред. Он не мог сотворить нечто настолько волшебное. Его внутренний мир не так глубок в своем многообразии и великолепии, не так хорош собой, как Ио. И он благодарил и Аксидеуса, и Лжебога, и Единство, Первозданность и Непервозданность, все силы этого и иного мира за то, что послали ему этот лучший из даров. И, конечно же, своего мальформа, который отыскал в нем все самое светлое; то, что Ван'e похоронил так глубоко в дебрях своей души и сам уже не мог к этому подобраться.

Это осознание и принятие пришли не сразу, долгое время и сам он терзался чувством вины, пытался что-то искать в себе и вне своего сознания, какие-то ответы, оправдания и отрицания. Но Уинтроп ощущал себя рыбой, которую выпустили в большие воды. Что еще ему оставалось, кроме как плыть, жить и наслаждаться этим? Тем более эти воды не выбросили его на камни, не позволили прочим морским тварям заглотить его целиком. Этот бескрайний океан подарил ему не просто само дыхание на пару взмахов жабрами, но свободу и жизнь.

Ио же считал, что тот ненавидит его за это. Но это неправда. Любовь и ненависть могут устраивать гонку между собой за право взять верх над тобой. Ненависть сперва коршуном кружила вокруг Ван'e, но клевала она только его собственное тело, стучала в висок, норовила вырвать его глаза. Он никогда не винил Ио ни в чем, не презирал и не ненавидел.

Нужно ему об этом сказать. Пусть он не поверит в очередной раз и заморгает, едва наклонив голову, но твердить это Уинтроп готов постоянно, каждодневно, пока тот не уверует в их Единство.

– Мы с тобой одно целое. Я никогда не смогу тебя ненавидеть.

Пальцы мальформа разрезали темные волны волос ренвуара. На них осталась его пыльца вместе с кожным салом и бриолином. Ио влип в его паутину, запутался в ней окончательно. И сам не мог этому противиться, хотя много раз пытался.

Мальформ опасался, что их заметят, осудят, разлучат. Но его ренвуара, казалось, ничего не заботило. Он слишком самоуверенный, наглый и безрассудно храбрый. Но эти черты не достались ему самому. Может тогда бы все казалось чуточку легче?

В этом мире есть люди, не являющиеся ренвуарами, как и ренвуары, живущие отдельно от мальформов. Они подарили им жизнь, за сим с них довольно.

В первом случае можно столкнуться с непониманием и ненавистью, во втором – с неисчерпаемыми одиночеством и тоской. Мальформ и ренвуар связаны очень крепко, ничто не может оборвать эту нить: ни расстояния, ни попытки игнорировать реальность. Лишь смерть обоих. Но учения Единой Формы твердят – даже после этого вы останетесь едины.

Цена свободы для мальформа и ренвуара очень высока, нестерпима, как их собственная с Уинтропом сила притяжения. Тогда зачем противиться ей? Это предрешено.

Сладость губ Ио и горечь Ван'e смешались на расстоянии одного миллиметра.

– Нам нужно идти…

– Еще чуть-чуть, Ио. И там снова капает.

– Для этого и придумали зонт.