Малакай и я

— Детям помладше было весело за ними наблюдать, и вскоре приходили смотреть их старшие братья и сестры, а детский смех заставил прийти бабушек и дедушек, а смех старших приводил за собой взрослых. Вслед за взрослыми пришли охранники. И до того, как фантазия Косуке и Кикуко успела бы истощиться, им подавали разные идеи, а старшие взрослые учили их мастерству рассказа. И в день их первого настоящего представления ракуго, которое можно было спутать со свадьбой, оттого, что так много людей смеялись, небо разверзлось дождем, Кикуко взглянула на Косуке, и поддразнивая, он спросил: «Заслонишь ли ты меня и станешь моим зонтом?»

***

Я не замечал ее с начала истории. Но когда Эстер привстала и подалась вперед, чтобы услышать ее ответ, я не удержался и покачал головой.

***

— Ступай под дождь, — Кикуко продолжала говорить за Косуке. Сейчас ее голос стал ниже, чем когда она изображала его ребенком.

— Кикуко сказала ему, что он слишком серьезный и что она просто шутила, но когда она ступила в кашу из грязи и таящего снега, дождь ее не намочил. Когда она взглянула наверх, над головой появился пиджак, и Косуке сказал ей «бежим». И так они побежали к кабинету главного надзирателя, потому что охранники построили им крытую платформу для выступлений. Кикуко думала, причина в том, что им нравилось их творчество, но Косуке знал — причина в том, что так им проще надзирать. Когда все в одном месте, работы для них не так много. Он не говорил этого Кикуко, как и не позволил этому факту как-то повлиять на их миссию — на какое-то время сделать жизнь каждого немного счастливее. И вот пока они выступали, пока все взгляды были прикованы к ним, один улизнул — тот, кто пришел мальчиком и теперь достиг переходного возраста. Мы не могли смехом отвести от него апатию, злость или боль. Думая, что охрана не видит, он попытался сбежать из тюрьмы Белла Виста. Он сделал двадцать шагов, прежде чем...

Она положила веер в равновесии на пальце, сложила руки так, сложно держит ружье, и стала вести прицел справа, пока дуло не уставилось на меня.

— БУМ! — крикнула она и тут же опустила руки, отчего веер упал на землю перед ней. Вздрогнув, она повернула голову в сторону поля, глаза затуманились, а мы все сидели молча.

— Дэнни. Они убили Дэнни, — это говорила уже не она.

На самом деле, она уже вышла из роли и повернулась к мужу, который сидел с распахнутыми глазами. Он моргнул несколько раз, осматриваясь по сторонам, и, наконец, взглянул на нее. Его глаза больше не были такими безжизненными, как минуту назад.

— Ты проснулся? — Она положила руку ему на колени, а он улыбнулся и кивнул ей, накрыв ее ладонь своей морщинистой рукой, и снова глядя на нас.

— Как ты, Oshaberi?

— И вы туда же, мистер Ямаучи. Почему меня все дразнят? — застонала Эстер, хватая свой забытый обед и закидывая рисовый шарик в рот.

Он тихо посмеялся над ней, прежде чем обратиться ко мне:

— А ты?

— Малакай Лорд desu.

Он засмеялся и посмотрел на Кикуко, которая кивнула, словно поняла, о чем он думает. Может, так и было. Поворачиваясь ко мне, он наклонился и сказал по-английски:

— Ты знаешь, тот, кто убил моего брата Дэнни, выглядел совсем как ты.

Кикуко шлепнула его по ноге, но он усмехнулся и не обратил внимания.

— Те же голубые глаза, темные волосы, все девчонки думали, что он красавчик, хоть даже он ненавидел нас, япошек. А теперь ты сидишь тут и говоришь по-японски. Можешь поверить в это, Кику? Черная девушка и белый мужчина говорят по-японски лучше меня. Не прекрасен ли мир?

Кикуко вздохнула и закатила глаза, поворачиваясь к Эстер.

— Он зовет тебя Oshaberi, чтобы так не называли его самого, прости ему.

— Да! — насупился он, и тяжело было поверить, что этот жизнерадостный, энергичный мужчина и тот, кто безжизненно сидел в коляске, — один и тот же человек.

— Что? — с вызовом спросила у него Кикуко, вскидывая голову, нисколько не тронутая разительной переменой в его личности.

— Эм-м... — Эстер проглотила и продолжила: — Не хотела показаться грубой, но мы зависли на самом интересном месте!

— У тебя сильные руки? — пошутил мистер Ямаучи, а Эстер вместе с Кикуко застонали. Он не обратил на них внимания и сказал: — Тогда сможешь здесь и повисеть.

Пытаясь совладать со смехом, я полез за водой, но он вытянул над собой руки, словно висел на краю пропасти.

— Ну что? Повисим? На самом интересном месте?

Я закашлялся от первых глотков воды, а затем засмеялся и приложил тыльную сторону ладони к губам.

— Уф-ф... вот так-то. — Кивнул он мне. — Ты слишком молод, чтобы быть серьезным.

— У него была тяжелая жизнь, — влезла Эстер, прежде чем съесть еще один рисовый шарик... потому что если она бы не ела, то, вероятно, всем на свете рассказала бы мой секрет... как будто в этом ничего особенного.