Максимилиан Столпник

На третьей минуте пения и танцев, доселе безмолвно наблюдающая за происходящим бабка Анфиса, неожиданно топнула ногой и присоединилась к танцующей девушке, при этом взвизгнув в такт частушки. Со стороны выглядело это так:

Ом намах Шивайа! Ом намах Шивайа!  

Полюбила я пилота, а он взял да улетел.
Яйца свесил с самолета - разбомбить меня хотел!

Ом намах Шивайа! Ом намах Шивайа!
Ом намах Шивайа! Ом намах Шивайа!

Мимо тещина окошка пронесли покойника.
У покойника стоял выше подоконника!
Ом намах Шивайа! Ом намах Шивайа!

Захохотал Кутергин, за ним Макс и сами шиваиты

К. О бабка! Золото, а ни бабка!

Б. (отдуваясь после танцев) Хорошо поют. Прям заводят ключиком, как жених невесту.

К. (слушает рацию и обращается к Максу) Ленка приехала.

М. Давай её скорее. (шиваитам) Спасибо за песни. Но дела! Тут моя Дурга приехала меня в мир манить. До встречи!

(Шиваиты откланиваются и бабка Анфиса уводит их за собой в дом. Кутергин удаляется тоже. Макс поднимается на ноги и принимает созерцательную позу. Появляется Лена.)

Л. Муженек!?

М. (отзываясь на голос жены) Здравствуй любимая. Как дома дела?

Л. Помаленьку. Получается что-нибудь?

М. Пока нет. Ты уж меня прости за эту блажь.

Л. Чего там. Пробуй раз приспичило. Долго еще?

М. Думаю лет двадцать, двадцать пять. А что?

Л. В общем ничего. Хорошо бы конечно к ребенку на день рождения приехать, но я понимаю, что ты не сможешь.

М. (грустно соглашаясь) Не смогу.

Л. (присаживаясь у подножия будки) Понятно. Я где-то примерно так и представляла нашу совместную жизнь, когда выходила за тебя замуж.

М. Я тоже предупреждал.

Л. (кивает) Помню. (цитирует) Лебедушка моя! Я лечу подобно метеориту, не по своей воле и очень быстро, для любопытных красиво, для родных несносно.

М. (подхватывает, тоже цитируя, но уже её) Но я возлюбленный мой - женщина, а женщине дороже всего то, что ей не принадлежит.

Л. (соглашаясь) Почти слово в слово. Расскажи хоть, как тебя умудрило на будку влезть? В прошлый раз из-за милиции, журналистов и врачей поговорить, толком не удалось.

М. Рассказывать нечего: Когда мы с Ипполитом из дома вышли, напала на меня тоска лютая, да еще мне участковый твое сообщение о смерти Сенкевича передал. В голове ураган. - Всё ведь могу - подумалось: Что не скажу - все правда, а захочу - так эту же правду могу с ног на голову перевернуть и это будет также правдой, и все поверят, потому что я и есть критерий истины! - тут меня и осенило: Уж не тот ли я предсказанный Иоанном Богословом и масоном Фаперным - Антихрист. Жутко милая! Не хочу быть Антихристом. Хочу быть простым обывателем - отцом семейства и максимум - мелкобуржуазным писателем. У меня есть чудесная тема - любовь в подростковом возрасте. От этих мыслей меня еще больше страх обуял. Я взял и, не долго думая, сюда, на будку и залез.

Л. (вздыхает) Доучился ты на свою голову!

М. (кивает) По самые «помидоры» доучился!

Л. Как выкрутишься?

М. Чего выкручиваться? Ты же меня знаешь. Я трудоголик запойный. Пока до конца дело не доведу спать не смогу. Придется стоять. (резко меняя тон и присаживаясь на корточки, чтобы максимально приблизиться к жене. Говорит шепотом.) Есть одна серьезная неувязочка.

Л. Какая?

М. Я хочу тебя! Ночами, во сне вижу твою крепкую попку! Помнишь, как мы на свалке, еще до свадьбы, голенькие прыгали?

Л. (смущенно) Дура была влюбленная. Другому бы ни в жизнь не дала в такой грязи.

М. А мне понравилось. Я даже новую помойку присмотрел, в районе Новослободской и назвал её - Малая Ойкумена. Вот только истина снизойдет, как тут же...

Л. (смешливо отмахиваясь) Сиди! Стой точнее! Куда тебе... святому угоднику.

М. (мрачнее) Это верно. Но мечты! Как от мечты убережешься?

Л. (ласково) Единственный!

М. Единственная!

Л. (резко меняя тон) Завтракал уже?

М. На прошлой неделе.

Л. Ошалел что ли?!

М. Нельзя, результата не будет.

Л. (достает из сумки бутерброд с сёмгой и сует его Максу наверх) Ешь я тебе говорю.

М. Ну не могу я!

Л. (твердо) Вот что шизофреник - стой хоть до посинения, но здоровье береги, у тебя ребенок! Подохнешь от голода - я сама тебе на гроб плюну, ребенка заберу и к маме уйду!

М. (оглядываясь по сторонам, берет бутерброд и засовывает его в рот) Ну что тут будешь делать. Ням, ням.

Л. Остальное я Ипполиту отдам. Он мужик толковый, авось от рахита убережёт.

М. Он не Ипполит.

Л. Какая разница! Главное, чтобы ты был в сохранности. Ладненько, я поеду, надо ещё человек семь уволить. Воруют сволочи! А ты смотри мне. (шутливо грозит ему кулаком)

М. Умоляю сделай, как я люблю!

(Лена хихикает и вертит задом, лукаво поглядывая исподлобья.)

М. (сладострастно облизываясь) Славно, славно!