Магия горит

Ягуар неуклюже приземлился, поскользнулся и скатился по гофрированному листу металла, оставив за собой липкий кровавый след. Попытался встать, но не сумел.

Спину Угада пронзил багровый штырь, но великан поднатужился и снял себя с кола. Затем повернулся, не обращая внимания на зияющую дыру в груди, побрел к скрюченной Андреа и пнул ее. От удара та отлетела и рухнула на гору мусора. Монстр схватил Джули, и на его уродливой морде отразилось нечто вроде удовлетворения. А затем он осознал, что смотрит прямо на Кэррана.

Шаг за шагом, сражаясь за каждый дюйм, истекая кровью, Царь Зверей пробился к великану, вонзил когтистую лапу прямо в его рану и вырвал из грудной клетки Угада красный комок.

Пастырь воздел руки. Хламида порвалась, обнажив тощее, неуклюжее тело.

Щупальца обвились вокруг его плеч и резко рванулись вперед, схватившись за железные пики, после чего натянулись, и пастырь, перелетев через волков, упал на спину Кэррана. Ривы тотчас схватили льва за лапу, подставляя повелителю монисто, намотанное на запястье вожака. Ледяные глаза монстра полыхнули голодным огнем, рот распахнулся, острые зубы вгрызлись в конечность оборотня там, где висело ожерелье, разорвали шнур, и подвески полетели в стороны.

Кэрран закричал, и я вместе с ним.

– Идиот! – Бран хлопнул себя ладонью по макушке.

И вновь хлестнули щупальца. Теперь на лапе Кэррана зияла кровавая рана. Ну а пастырь ринулся к ангару. Три ривы последовали за ним, забрав Джули у Угада, а остальные твари повисли на ногах Царя Зверей. Великан смерил Кэррана бессмысленным взглядом, повернулся и поковылял за предводителем.

На рив бросились волки.

Кэрран отряхивался, как пес от воды.

Угад проломил тонкую стену, и в отверстии показалась куча деревянных ящиков.

– Нет! – завопил Бран.

Великан врезался в ящики своей громадной башкой. Щепки разлетелись во все стороны. На месте деревяшек обнаружился высокий, с меня ростом, котел. Бран, словно разъяренная собака, прорычал ругательство.

И вдруг громадным удушающим приливом хлынула магия. Ведьмы упали на колени. Видение пошло рябью, купол содрогнулся.

– Вспышка… – прошептала дева. – Вот она.

Сила обрушилась на меня, и мое тело впитывало ее. На сей раз обошлось без головокружения, но и без передышки. Чистая энергия струилась сквозь мое тело.

Болгор завис над котлом, согнулся, разинул рот и изверг из себя поток жижи, в котором что-то сверкнуло. И это что-то ударилось о котел и превратилось в здоровенную крышку. Должно быть, фомор откусил ее прямо с ожерелья и проглотил.

К ним почти подобрался Кэрран, оставляя за собой тела покалеченных рив. Угад схватился за крышку и потянул, на его мощных ручищах вздулись мускулы. С гортанным рыком он рванул ее и открыл врата в иной мир.

Над котлом, точно грозовое облако, наделенное разумом, как на дрожжах вырос нарыв. Внутри его зародилась бурлящая тьма – громадная, уродливая, очертаниями похожая на человека. Из мрака вырвались две ладони, как будто готовившиеся к овациям. Спустя миг над краем показались ноги в черных сапогах. Через секунду появились и мускулистые руки: они были испещрены блестящими полосками шрамов и усеяны бородавками. Тьма отступила, как ручной зверек, желающий угодить хозяину, и взору предстала грудь в эмалевых черных доспехах, а потом и лицо.

Нос выдавался вперед, слишком длинный и плоский, как носовая кость на лошадином черепе или клюв, обтянутый тонким слоем плоти. На конце он сужался. Челюсть была снабжена двумя рядами крупных зубов. Один из резцов торчал, как у кабана, доставая до щеки. Белесые глазенки сидели глубоко под неандертальскими бровями. Между ними кожу прорезал хрящ – тонкий острый гребень, исчезающий в мясистом лбу.

Казалось, каким-то образом черепа человека и лошади слились в единое целое. Вытянутая личина, кости, обтянутые тонким слоем кожи…

Нет, существо не могло быть человеком.

Тьма позади монстра сгустилась и обрела форму, обратившись черными волосами и тысячей вороньих перьев, струящихся за его спиной, как мантия.

Морвран.

Он поднял руку и что-то произнес. На пальцах у него возник серый пузырь, который стал увеличиваться. Он поглотил длань Морврана, затем голову, и наконец – ноги.

Я боялась, что пузырь коснется и Кэррана.

Царь Зверей колебался.

– Беги, Кэрран! – крикнула я, зная, что слова до него не долетят. Пузырь уже поглотил и котел. Сердце сжалось. – Давай!

Вожак повернулся, подхватил с земли Джима и побежал.

– Андреа! – взвыла я, но он не услышал.

Пузырь скрыл и пастыря, а потом тьма растаяла.

23

Спустя три часа мы с Браном мчались в крепость Стаи. Ведьмы одолжили нам лошадей, и мы гнали бедолаг, пока те не взмокли.

Брана переполняла ярость. Он проклинал меня, что сразу не отдала ему крышку. Потом Кэррана, что ее потерял. Морриган – что в наказание за провал отняла у него туман. Обругал всех фоморов, вместе взятых, подбирая самые изощренные выражения, пока они окончательно не утратили смысл. Я не произнесла ни слова.

Через полчаса он выдохся и замолчал.