Лжедмитрий

Карета пана воеводы уже подкатывалась к замку, когда её догнал верхом на коне Климура. Он склонился к окошку кареты и сказал тихонечко, как только он умеет:

— Плохи дела, пан Ержи...

— Что? — встрепенулся пан Мнишек. — Кто-то упал...

— Да нет. С нами всё в порядке. А вот послушайте...

Клубы красной пыли со всех сторон тянулись уже к Вишневцу.

Добравшись до своего временного пристанища в Вишневце, пан Мнишек хотел сразу же обратиться за помощью к зятю. Но Климура Христом Богом умолял не делать этого.

— Пан только заставит их всё отложить... Я уж как-нибудь сам... Что-нибудь придумаю...

В Вишневце снова закипел пир. Вернее, вспыхнул с новой силой. Он не прекращался днём, ведь не все отправились на охоту. Теперь же готовилось мясо убитой дичи. Все разговоры теперь вертелись вокруг охоты. Все наперебой хвастались своими успехами. Над Вишневцом разносились острые запахи жареного мяса. На эти запахи, кажется, собирались коты и собаки со всей округи.

Пан Мнишек внимательно смотрел на дочерей. Но девушки будто ничего и не знали (а быть может, и в самом деле ничего не знали?). Разве что в глазах Марины отец заметил какой-то дерзкий огонёк, которого прежде там никогда не замечал.

— Ой, как здесь славно, татусю, — громче всех заверяла его Анна.

Урсула, хозяйка, была просто на седьмом небе.

Но удержать дочерей при себе пан Мнишек не мог. Над Вишневцом снова взошла луна и небо усыпали яркие звёзды. Ночь наступала, конечно, уже не летняя, не очень тёплая, но бодрящая, светлая. Как раз для танцев и для веселья.

— Вот что, — сказал пан Мнишек Климуре. — Бери моих гайдуков, бери гусар, сколько нужно, бери пахолков, кого хочешь. Но сделай так, чтобы ни один волосок не упал с этих голов... Ты понимаешь...

Климура кивал головою. А потом сказал:

— Я уже всё знаю. А хотите, пан, и вас с собою возьму...

Пан Мнишек согласился.

Они скрывались в тени густых деревьев.

Было свежо, и пан Мнишек чувствовал в теле дрожь. Однако не от холода. От понимания важности момента. От опасения, что переоценил способности Климуры. Что сейчас произойдёт непоправимое. А тогда... Прощайте, надежды. Потому что... Потому что судьба московского царевича уже переплелась с судьбою Андрея Валигуры. Что бы ни случилось сейчас с одним, то непременно подействует и на другого.

Конечно, пан Мнишек знал, что эта лесная поляна находится рядом с замком (оттуда доносились звуки музыки). Что она незаметно и надёжно окружена гайдуками и гусарами. Однако он опасался, что в случае нелепого исхода того, что задумано, ему придётся держать ответ перед зятем. А ещё — перед князем Адамом, человеком очень дерзким и необузданным. Конечно, лучше было бы прикинуться ничего не знающим. Взять в руки палицу и жаловаться на подагру... И что с того, что молодые люди затеяли ссору из-за панны, как поведал Климура (хотя, конечно, отцу приятно об этом слышать). Будь они простые шляхтичи — тогда бы что. Подрались бы, и всё. А зачем ему в это вмешиваться? Впрочем, уже поздно назад. Вот и сын Станислав так говорит. Вернее, своим видом показывает. Душою он сейчас там, где танцуют.

Пан Мнишек не мог унять своей дрожи. Пахолок не успевал набивать ему люльку.

Климура, видать, тоже переживал. Но старался казаться спокойным. Он раз за разом вскакивал с места — а сидели на каких-то брёвнах — и бежал смотреть на дорогу, которую заслоняли густые деревья. И каждый раз возвращался без слов.

— Неужели на этой поляне решено драться? — спрашивал, лишь бы спросить, пан Мнишек.

Климура всякий раз кивал головою:

— Да... Точно знаю.

Свист раздался неожиданно. Вдали. А повторился где-то рядом.

Климура тут же увлёк пана воеводу и его сына подальше в заросли.

Дрожь в теле пана воеводы настолько усилилась, что он забыл о планах Климуры, о которых тот недавно, вот только что, рассказывал. А переспрашивать было бы совершенно глупо.

Всадники приблизились с той стороны, откуда пан воевода совсем никого не ждал. Их было двое. Ехали очень тихо. Копыта коней, без сомнения, были обвязаны мешковиной. И когда всадники спешились, то пан воевода без труда признал в одном из них князя Корецкого. Князь явился с камердинером, оруженосцем, которого привёз из чужих земель. Под тёмным плащом у пана Юзя сверкнула против месяца медь панциря. На боку у него болталась длинная сабля.

— Этот готов, — шепнул молодой пан Мнишек.

Спустя мгновение с другого конца леса послышался более резкий конский топот. Оттуда также появились всадники. В переднем все узнали Андрея Валигуру. Пан Мнишек ухватил Климуру за руку. Но и второй всадник, явившийся с Валигурой, нисколько не походил на царевича.

— Вот так дела! — сказал негромко пан Станислав. — Надо выйти.

Только его удержал Климура.

Очевидно, князь Корецкий сразу понял, что царевича ему здесь не увидеть.

— Послушайте, — спросил князь Корецкий хриплым и глухим голосом. — Что всё это значит? Где пан, с которым мы условились встретиться здесь и в это время?

Андрей Валигура отвечал очень громко, вроде был уверен, что из-за музыки, доносившейся из замка, их разговора никто не слышит.