Лунные горы

Первоначальное мое ощущение от пребывания на махане свелось к тому, что я ничего толком не увижу. Я не умею локтями бороться за место под солнцем, даже если это солнце африканское, и, после того как все освоились с маханом, оказался, если и не на галерке, то по меньшей мере в амфитеатре.

Партер был занят теми, кто попал на махан в числе первых. Это все были солидные люди, коммерсанты или обладатели немалой ренты, привыкшие четко и жестко отвоевывать свой кусок у жизни. Они заняли все свободные места и, по-моему, невольно помогли нашим хорошим разговорам и хорошим наблюдениям.

На долю нашу сначала пришлись одни обезьяны, бабуины, которые, проведя внизу короткую летучку, дружно бросились на штурм верхней террасы махана, причем в штурме принимали участие не только испытанные воины-самцы, но и мамы с новорожденными детишками, цепко державшимися за их шерсть.

Миг — и собачьи головы бабуинов уже показались над барьерами; несколько мгновений им потребовалось на то, чтобы осмотреться, — мы сначала не поняли, что заставило их осматриваться, и мне даже показалось, что они пересчитывают нас, подобно егерю, — и вот уже бабуины сидят на барьерах, незлобиво скалят зубы на партер, протягивают руки с требованием дани, а не получив ее, поворачиваются к респектабельным дамам и джентльменам не самой красивой частью тела… Партер хихикает, но на всякий случай отодвигается от барьера.

Из внутреннего помещения на террасу вышел официант; они здесь в белых костюмах и красных фесках, и у каждого на нагрудном кармане табличка с именем; того, который вышел, звали, как и знакомого нам колониста, Ндегве. В руках Ндегве, откуда ни возьмись, очутилась палка, и над барьерами вновь оказались лишь собачьи морды бабуинов — обезьяны, как выяснилось, великолепно отличают новоприбывших от постоянных работников отеля.

Ндегве ушел, и бабуины вновь овладели террасой. Сухой пистолетный выстрел раздался за моей спиной, и вот тут бабуинов словно сдуло на землю: сзади стоял, усмехаясь, егерь — мистер Джон Кук — и держал в руке чуть дымящийся пистолет с длинным стволом. Пистолет стрелял безопасными пыжами, но у бабуинов на сей счет было свое мнение— наверное, попадая, пыж все-таки причинял некоторую боль, — и обезьяны боялись пистолета гораздо больше, чем палку. Забавно, но не убежала лишь одна мама с совсем крохотным обезьяненком: она словно знала, что, уважая права материнства, человек не тронет ее, и не ошиблась, конечно.

Не думаю, что у егеря уж очень веселое житье в «Тритопсе». Интересно раз, или два, или три посмотреть, как собирается на водопой и к солончаку зверье, но все в конце концов приедается. Поскольку партер продолжал упорно созерцать плоское матовое озерко со спящими цаплями и антилоп, бродивших на дальнем берегу, мистер Джон Кук охотно разговорился с нами, обладателями стоячих мест, и подвел нас к мемориальной доске. Там было написано:

«На этом мгуму-дереве ее королевское высочество принцесса Елизавета и его королевское высочество герцог Эдинбургский провели ночь на 5-е февраля 1952 года.

Находясь здесь, принцесса Елизавета унаследовала трон после смерти ее отца короля Георга VI, случившейся в это время».

Что ж, совпадение действительно несколько необычное, тем более что для оторванного от всего мира «Тритопса» вести не доходят с телеграфной быстротой.

— Мгуму — это название дерева? — спросил я Джона Кука.

— Так называют фиговые деревья местные жители, — ответил егерь. — Некоторые из них огромны, и на одном из таких деревьев находился «Тритопс», когда его посетила Елизавета.

— Находился?!

— Да, прежний «Тритопс» вместе с мгуму-деревом сожгли мау мау. В Абердэрских горах их было особенно много. А нынешний «Тритопс» выстроен на трех ореховых деревьях. Он и размером побольше, и сделан подобротнее…

И подоходнее, стало быть, но это уже частнособст венническое дело.

— А когда отстроили отель заново?

— Как только стабилизировалось положение. В 1956 году…

Да, к 1956 году колониальная война англичан против кенийцев в основном закончилась, и закончилась поражением мау-мау. Удивительно не то, что партизаны потерпели поражение, а что удалось им продержаться четыре года в лесах вокруг вулкана Кения и в лесах Абердэрского кряжа. Ведь воевали они подчас с самодельными ружьями, сделанными из обрезков водопроводных труб, с бойками типа обычной детской рогатки… А против партизан применялась даже авиация…

Джон Кук рассказывает о минувших событиях бесстрастно. Он считает себя кенийцем, он родился, вырос в Кении и не собирается покидать страну, которую считает своей родиной и которую любит. Он охотник, а не солдат, и война его не устраивает. Он предпочитает мир и тишину, а каким образом мир и тишина воцарятся в Кении, ему, по-видимому, безразлично.

…Водяные козлы — они относятся к подсемейству болотных антилоп — отчего-то расхрабрились, подошли довольно близко к отелю, и теперь хорошо видны странные рога самцов: они длинные, снизу как бы откинутые назад, а наверху вывернутые вперед и сближенные концами.