Лунные горы

Короткую команду «Стоп!» Вамбуа усвоил в первый же час нашего знакомствам мы привычно, соблюдая строгую очередность, выскакиваем из машины.

Не знаю, почему до сих пор оставался неогороженным этот участок землевладения, но рабочие были заняты как раз тем, что устанавливали изгородь: на невысоких кольях — четыре гладких проволоки. Изгородь была, так сказать, смонтирована заранее, и теперь рабочие вбивали молотками колья в сухую, жесткую землю.

«Рабочие» — это, конечно, не совсем точно: нам встретились типичные кенийские батраки, нанявшиеся к англичанину. Впрочем, сам хозяин живет в Лондоне, а делами его здесь занимается управляющий, мистер Киньон, кениец африканского происхождения.

Наши случайные знакомые — Малакат, Какагу, Мафенге из племени кикуйю, Эрегана из племени туркана делают, естественно, все, что им прикажут. Иногда выполняют хозяйственные работы, иногда помогают ухаживать за скотом. Скота у хозяина больше десяти тысяч голов, и ничем, кроме скотоводства, на ферме не занимаются.

Правда, семейным батракам выделены небольшие земельные участки, на которых женщины выращивают овощи, ибо иначе не прокормиться: все без исключения мужчины получают сорок шиллингов в месяц, а у женщин никакого другого дохода здесь быть не может.

Наши знакомые — бессемейные батраки, так называемые скотас, им никакой земли не полагается, и они могут только мечтать о земельном наделе: на их зарплату его не приобретешь.

Одеты скотас в рубашки и брюки, на ногах — сандалии из автомобильных шин, привязанные транспортерной лентой. Лишь на одном франтоватом скотас еще надет шерстяной пуловер, бисерный пояс, а от ушей к подбородку спускаются тонкие нити ярких бус.

Мне, конечно, интересно послушать разговор с батраками, но интересует меня и саванна с ее жесткой, растущей плотно сдвинутыми куртинками травой, пылящей под ногами, и особенно хочется мне получше рассмотреть низкорослую акацию; я уже знаю, что на кикуйю она называется руай, а на вакамба — киунга. Так вот, в угольно-черных утолщениях на колючих ветках живут муравьи — крохотные-крохотные, как два склеенных маковых зернышка, но чрезвычайно воинственные; судя по всему, они прекрасно отличают покачивание ветки от ветра и от постороннего прикосновения, потому что стайками выскакивают из отверстий в утолщениях и разгневанно бегают по крыше своего дома… Колючки на акации остры и тверды, худо пробираться сквозь такой буш.

А разговор со скотас близится к концу… Сколько продолжается у них рабочий день?.. С семи утра до трех часов дня… Есть ли у них какие-нибудь профсоюзные объединения?.. Вообще в Кении существует Союз сельскохозяйственных рабочих, но на ферме ничего подобного нет… Почему?.. Никто из батраков не соглашается стать лидером — все знают, что управляющий сразу же уволит лидера…

Мы фотографируемся на память, и снова звучит энергичная команда Левона Налбандяна: «Гнацинг!»

На подъеме к Ньери начался густой лес, а на расчищенных участках вновь появились кофейные плантации.

Ни лес, ни кофейные плантации нас уже не удивляли. Запало в память совсем другое: перед горным лесом, еще в саванне, на развилке, где уходила в сторону от большака проселочная дорога, стояла сторожевая будка и возле нее транспарант: «Неро Мору. Распределение земель». На белом транспаранте — черная стрела, указывающая, куда надо ехать. Но чтобы каждый, кому взбредет в голову, туда не отправился и — не дай бог — не занялся бы самораспределением земли, для порядка поставлена на разъезде сторожевая будка, в которой посменно дежурят два вооруженных охранника.

Земли будут распределены среди кенийцев. Вероятно, здесь появятся и мелкие единоличные хозяйства, и крупные хозяйства с наемной рабочей силой, и, может быть, кооперативы. Вамбуа, между прочим, сказал, что по уставу члены кооператива имеют право нанимать подсобных рабочих. Членами кооператива подсобные рабочие, конечно, не становятся: им предстоит батрачить, как батрачили они и раньше, и получать поденную оплату… Так что структура кенийских кооперативов будет достаточно сложной и в организационном, и в социальном плане.

Здесь, у Неро Мору, намечено построить благоустроенные поселки с больницами и школами.

Именно сюда, в Неро Мору, выбыл из Найроби слон Элеонор, чтобы принять участие в съемке кинофильма «Рожденная свободной».

Подъезжая к Ньери, я почему-то вспоминал отели, в которых мы останавливались на пути к этому городу.

Отель в Накуру, который я раньше не называл, именуется Стэг-Хед-отель. В переводе это означает «Гостиница — Голова взрослого оленя», и на эмблеме изображен крупнорогий ушастый олень явно европейского происхождения.

Отель в Томсонс-фолсе назывался «Ягоды» («Бер-рис»), а отель в Ньери…