Лунь

– Что ты имеешь в виду?..

– Ну, не бывает так в жизни… Не пойми меня неверно. Просто не верится, и все.

– Глупости, Лунь. Все это глупости. Хватит сомневаться в действительности. Не привлекай дурного. Негативная мысль материальна, мы сами формируем воспринимаемый мир.

Зная, что Вилин, как всегда, прав, Лена не перестала переживать, но перестала вслух говорить об этом. Впрочем, Илья Алексеевич так хорошо чувствовал эмоции Лены, что ему не нужны были слова.

Мужчина не представлял себя без Лены. Став ему соавтором, она дополняла не только его тело и жизнь, но и воображение, мировоззрение, идеи, мысли, взгляды. Именно так, она стала его живым дополнением, будто до встречи с нею он был неполноценен. Лена была для него всем. Все, что происходило в его жизни, проходило через Лунь, как сквозь призму.

Все еще с прежним изумлением Илья Алексеевич наблюдал, какими глазами Лунь смотрит на него, как она восхищается каждым сантиметром его тела. Его забавляло, как она гладит его пальцы, целует многочисленные родинки на лице, запускает ладони в волосы, подолгу глядит в его серо-голубые глаза… «Какой ты красивый, Иль, – все время повторяет она, и Илья смеется, смущенный. – Увидев тебя в первый раз, я просто опешила».

Вилин искренне не понимал, что в нем особенного, потому что красавцем себя не считал. Зато молодость, свежесть и непосредственность Лены приводили его в восторг. Это была необыкновенная девушка, нестандартный человек. Ему не встречались такие прежде. Но он всегда знал, что такие люди есть, и, если попадется уникум на жизненном пути, отпустить его будет непростительной оплошностью.

Но не только лишь внешний вид и характер привлекали и покоряли Илью Алексеевича в Лене. Он заметил за собой удивительную особенность. Его возбуждало то, что девушка умна, имеет свое мнение, способна здраво рассуждать и нравственно независима от социума. Едва мужчина заново осознавал, что Лунь писала книгу вместе с ним, и в естественно-научных источниках разобралась чуть ли не лучше него, Вилин испытывал сладкую истому и содрогался. Если Лена оказывалась поблизости, он обязательно шел к ней и без объяснений целовал, а порою и не только.

Глава 28. Критика и публика

Высшее – зависти цель,

Бурям открыты вершины.

Пьер Абеляр «История моих бедствий».

А дальше все понеслось, как во сне. Тиражи росли в объемах, как и рецензии (положительные и отрицательные), как и количество читателей. Чем объяснялась такая популярность книги, неясно. По крайней мере, соавторы этого понять не могли. Они предчувствовали, что создали нечто прекрасное, новое, но теперь, наблюдая весь этот ажиотаж с недосягаемой высоты, недоумевали, будто все это их совершенно не касалось.

Однако Шубейко самодовольно утверждал, что как только он прочел «Войну трех» той ночью, сразу понял: этот сюжет и именно эта подача такого сюжета – то, что необходимо современному обществу, и успех будет неизбежен. Что-то такое было в этом первом совместном тексте, что зацепило читателя. Что-то, до чего все предыдущие авторы не додумались.

«Ваш роман шагнул в мир в нужное время и в нужном месте, – убеждал Шубейко. – Ничего удивительного, что его читают. После постмодернизма и концептуализма современной литературы возвращение к классической антиутопии, тем более в таком блестящем исполнении, – все равно что глоток свежего воздуха. Людям надоели дрянные любовные романы, саги о вампирах, порнографические тексты, выдаваемые за шедевр с гениальной идеей в сердцевине, надоела им вся эта беллетристика, как и литературная заумь с туманными смыслами. Я уж и не верил, что это случится, но, по всей видимости, случилось. И за это – вам спасибо, вам обоим».

А спустя некоторое время Шубейко позвонил соавторам и предложил поехать в тур по тем городам, где вышла их книга. Устроить встречи с читателями, дать интервью.

– Но разве наберется так много читателей, чтобы имело смысл устраивать такие поездки? – изумлялась Лена. – Неужели у нас уже такая армия поклонников?

– О, Леночка, уверяю тебя, оплата достойна принца. Сами увидите.

Несколько дней Илья и Лунь обсуждали это предложение, взвешивая все «за» и «против». Это было новым шагом, во-первых. Они еще не появлялись как соавторы на торжественных мероприятиях, где им будет уделено основное внимание. У обоих была небольшая боязнь сцены и иррациональный страх, как и у любого человека, неожиданно ставшего знаменитым. Да даже к тому, что их узнают на улицах родного города, они еле привыкли. А тут – ездить по стране, встречаться с читателями… Попахивает каким-то дешевым фильмом под невкусный соленый попкорн. Да и не особенно верилось, что наберется много людей.

Во-вторых, даже если и ехать, то кому оставлять Степку? Брать с собой? А школа? Вот это была настоящая проблема. Одного его точно не оставить. Идею о том, чтобы ненадолго подкинуть его Ксении, Лена даже не рассматривала.

– Лунь, впереди новогодние праздники. У Степы будут каникулы. Поедем, возьмем его с собой.