Лунь

— Ну, пока вы на разведку ходили, я веточкой в земле ковырял. Сверкало там, значит, и мне любопытно, что за штука. Разрыл, а она так раз, значит, из земли. Во какая. — Ересь нарисовал в воздухе овал. — И по бокам тоже штуковины торчат, но поменьше, и переливаются по-всякому. Гляньте, а?

Хип поднялась, поднесла к глазам бинокль.

— Лунь, не поверишь. Наш Философ «выверт» надыбал. Ну, герой, доставай контейнер, бери добычу.

— А чё, это типа артефакт, да? Во блин! Чё, мой, что ли?

— Раз уж ты нашёл, значит, твой, — кивнул я. — Осталось тебе всего каких-то четыреста девяносто пять тысяч заработать для полного счастья.

— Это как? Не понял…

— Пять уже срубил. Ну или сто шестьдесят монет, если в импортной валюте считать.

— Вау! Супер! — И Ересь, на лету поймав брошенный контейнер, ломанулся за артефактом. М-да, зря я сболтнул про арт и деньги. Ишь, как глаза загорелись, не пошла бы вся моя наука прахом. Зона умеет приручать человека, знает, чем и когда подманить. Стерва… Что-то срочно надо предпринимать. Ага, знаю. В научной аптечке, помимо действительно необходимых лекарств, лежало десять шприцев с витаминами. В сущности, очень нужная вещь, полезная, но только если нет таблеток БАДУНа, прекрасно восполняющих недостаток витаминов и микроэлементов.

— Надеюсь, ты его руками не брал? — поинтересовался я у сияющего от радости Ереси.

— А что?

— Ничего. Спрашиваю, голыми руками касался? — Изобразив на лице беспокойство, я посмотрел на ладонь новичка.

— Ну, да… — Ересь тоже уставился на свои руки, и на его лице вдруг стали лучше заметны веснушки.

— Вот блин… это же «чёрный выверт». — Импровизация получилась удачно. Новичок сильно занервничал. — Руки чешутся?

— Немного…

— Хана. — И я сокрушённо покачал головой.

— Погоди, Лунь. — Хип, заметив мой взгляд в сторону аптечки, едва заметно кивнула. — Ведь должно быть средство.

— Да, верно. Но оно, зараза, тоже опасное. Пятьдесят на пятьдесят. — И я с сомнением начал крутить в пальцах шприц-тюбик.

— Коли! — белугой взвыл Ересь и начал расчёсывать ладони. Эйфорию с него как ветром сдуло. Ну, что ж, уколем. Витамины ему только на пользу. А внушение — тем более. Выждав пять минут и, как заправский доктор, проверив пульс и зрачки, я хлопнул Философа по плечу:

— Жить будешь. Повезло тебе, парень.

Что-то заврался ты сегодня, сталкер Лунь. Совсем совесть потерял. Хотя нет, не потерял. Грызёт, зараза, с того самого момента, как показал «кино» новичку. И вроде всё правильно сделал, но что-то не давало успокоиться. По зубам надавал? Нет, это заслуженная была трёпка, за дело Ересь получил. Соврал про «выверт»? Каюсь, было такое. Но для пользы ведь! Жить будет парень, доведу я его до «долгов», а потом за Периметр, и забудет он Зону как страшный сон, хоть одну жизнь отсюда, но вытащу. Так что тебе не нравится, зануда, чего ты ко мне прицепилась, как болотная вошь? Хоть бы намекнула, на что пеняешь. Эх, совесть… бессовестная ты у меня. Ладно, об этом после подумаем, а сейчас в путь, время не ждёт.

— Двинули. Порядок движения прежний.

Покрутив в пальцах гайку с полоской магнитофонной ленты, я аккуратно запустил её к остаткам асфальтированной дороги, вслед за ней сразу отправил вторую, но чуть дальше — не нравилось мне поведение ветерка над жёлтыми гривками травы, вылезшей из трещин. Нет, показалось… обычное завихрение воздуха, не более. Да и вряд ли можно найти здесь подлянку в виде «струны» или «смерть-искры». Кордон он и есть Кордон, даже после Третьей Катастрофы: новые аномалии почему-то здесь не появлялись, а «трамплины», «присоски» и «карусели» мало того что были хорошо заметны, так ещё и очень редко сползали с «насиженных» мест. Из всех территорий, включая новые и периферию, Кордон оставался, пожалуй, самым безопасным, хотя нынешняя граница Зоны давно уползла почти на полсотни километров к югу. Но всё равно это была Зона, а раз так, то ходи, сталкер, аккуратно, не зевай. Помни, сколько народа здесь угробилось, перепутав Кордон с бульваром для прогулок… а вот, кстати, и оно…

— Стоп. — Я поднял руку. — Внимание направо.

— Оба-на! — Ересь прихлопнул руками по коленкам. И, как следовало ожидать, уверенно пошлёпал в сторону «мёртвой лощинки». Плевать ему было на то, что обширная болотина между тремя холмиками блестела плёнкой желтоватой слизи и дрожало в воздухе едва заметное марево тяжёлых газов. Не видел он также и костей, чёрных, словно вымазанных гудроном, не замечал черепа с выпавшими зубами рядом с насквозь проржавевшим автоматом, заляпанным густой, никогда не высыхающей грязью. Смотрел он только на красивые, горящие изумрудным светом шарики, лежащие на поверхности лоснящейся жижи с гнойно-жёлтыми разводами.

— Мона? — тихо спросила Хип.

— Нуна, — кивнул я, и стажёр наотмашь треснула маленьким, но крепким кулачком по и так уже ушибленному затылку Ереси.

— ААЙ!

— Ой… — согласно кивнула Хип, показывая на кости, размокшее тряпьё и остатки автомата. Затем подобрала горсть камешков и веером швырнула их в трясину. Изумрудные, сверкающие пузыри полопались с тихим треском, выпустив облачка ядовито-зелёного газа.