Лукавый Шаолинь

— Не мучайся, я давно уже тебя простил, знаешь, я хочу тебе рассказать. Я ведь был совсем неспособным к боевым искусствам. Сергей Васильевич лишь вздыхал, глядя, как я выполняю комплексы. Да и силы у меня особой не было. Да, да, не смотри на меня так. И я был ничтожеством. Во шинь… Но я безумно любил нашу школу. И я занимался боевым искусством ради боевого искусства. И как-то незаметно начал выправляться. Сначала мон шинь, потом инструктор, потом тренер. Черт побери, я люблю бой, я люблю нашу технику, потому что он безгранична, я люблю нашу философию, потому что она бездонна. И знаешь, может, я плохой ушуист, но я полюбил женщину. А ты… ты донесла на меня. Но я не смог тебя возненавидеть, потому что люблю и тебя.

Ты мне тогда напоминала волчонка. Затравленная, испуганная. Наверное, ты думала, что мы все твои враги. Но это было не так. На самом деле мы были к тебе равнодушны, даже унижать не хотелось. А сейчас ты — прекрасная молодая женщина, распустившийся цветок. Знаешь, когда мы бились с радомировцами, мне так хотелось заступиться за тебя и самому набить морду твоему Брану, но Васильич меня остановил… Ты много для меня значишь, поверь… Ни о чем не жалей. Я все это рассказал, чтобы ты поняла: я проживу и без Вьетнама. Я свой Шаолинь уже нашел. Прости, наверное, я плохой ушуист… Учил тебя отречению от любви, а сам… Не мучайся больше. Живи и не бойся совершать поступки.

Я смотрела на Влада и не могла отвести взгляд, думала о том, что он в сто раз выше и нравственней чистеньких Никиты, Васильича, Тимура.

Я пожала ему руку. А потом обняла. Никита подбежал и погладил меня по спине. Затем крепко прижал к себе.

И было нам хорошо, всем троим.

67

Писательница Алина Воронина сидит, скрестив руки на груди. Иногда мне кажется, что она не может поверить мне до конца. Что ж, сейчас я расскажу ей еще более странные и невероятные вещи.

Это случилось в мой двадцать четвертый день рождения в ясный июньский день накануне языческого праздника Саббата. Позвонил Сергей Васильевич и попросил явиться в Заповедный лес для вручения подарка. В этом не было ничего особенного, кроме того, что требовалось надеть парадную форму, опоясаться и прийти одной.

Я сделала все, как велел наставник. И на закате он вручил мне чуть загнутый на конце самурайский меч. Затем велел сесть в позу лотоса и медитировать, любуясь Двойными горами.

От меня не укрылось, как он нервничает.

— Вам бы самому не помешало расслабиться. Что-то случилось?

— Да, и уже давно. Тебе придется защищать свою школу и свой город с мечом. Взойди на Двойные горы, девочка. И молись своим богам — хоть Перуну, хоть Тору, хоть Будде.

— Давайте соберем всех ушуистов, объединимся с другими клубами. Оповестим правительство и средства массовой информации. Да что вообще случилось? Вы мне объясните?

— Помедитируй, обнажи меч и выполни свое Предназначение.

— Сергей Васильевич, я жду ваших объяснений.

— А еще попробуй на Двойных горах загадать желание, — горько усмехнулся тренер. — Может, все обойдется.

Я вдруг вспомнила себя семнадцатилетнюю. Лето, ролевая игра, костюм юной ведьмочки. И Гриндерс, который за руку ведет меня на Двойные горы. «Загадай желание, Эля».

Я встала и вздохнула полной грудью. Еще раз внимательно посмотрела на своего тренера, отметив, как он постарел за прошедшие годы. Это был не тот брутальный мужчина с восточным лицом, в которого я чуть не влюбилась, придя в клуб.

И к лучшему. Мне будет легче его сломать.

Я потерла руки так, что, казалось, сейчас полетят искры. А потом вылепила светящийся шар диаметром в полметра:

— Я не буду драться. Это непозволительно со своим тренером. Но если ты не расскажешь правду, то будешь биться, как животное, в волнах экстаза. Это будет самая сладкая пытка на свете. Я добьюсь того, что ты сходишь под себя и захлебнешься в слюне, но услышу все, что скрывали Грин, Браник и Маша. Вижу, ты прекрасно об этом осведомлен, мой сенсей.

— А ты повзрослела, девочка. И научилась показывать зубы. Шар свернула, быстро! И заземлилась. Я избегал разговора. Хотел, чтоб ты услышала версию поутри. Они беспристрастны и мудры. Но раз так, то расскажу, что знаю. Но смотри, без фокусов. Это в твоих же интересах.

— Слушаю, учитель, — я небрежно размазала огненный шар по своим парадным штанам и села в позу лотоса, примерно сложив руки на коленях.

— А знаешь, я даже рад, что ты больше не испуганная девчонка, сходящая с ума от любви к мужчине. У той трусишки не было шансов даже подняться на Двойные горы. А ты… ты можешь спасти наш город. Но к делу. Семь лет назад ко мне пришли четверо, которые назвались Бранимиром, Машей, Еленой и Гриндерсом. Браника я знал, — мой бывший неудачливый ученик. А остальные трое, если честно, навели на меня оторопь.