Лучше подавать холодным.

- Ба, мастер Трясучка, с холодного и кровавого Севера! - Северянин явно бросил наряжаться и носил кожаную солдатскую безрукавку и рубаху грубой пряжи с закатанными до локтей рукавами. Его волосы, в точности как у мусселийского щёголя когда Коска впервые бросил на него взгляд, отросли во взъерошенную путаницу, массивная челюсть распушилась порослью - среднее между щетиной и бородой. Ничто из этого не прятало покрывавшее одну сторону лица сплетение шрамов. Чтобы их скрыть потребуется большее, чем волосы. - Мой старый соратник по приключениям! - Или по убийствам, как на самом деле и было. - Вижу блеск в твоих глазах. - Буквально, ведь светлый металл в глазнице отразил луч полуденного солнца и сверкал почти до боли ярко. - Хорошо выглядишь, друг мой, просто превосходно! - Хотя на самом деле тот выглядел искалеченным дикарём.

- Радость на лице - и на сердце радость. - Северянин явил кривобокую улыбку - палёная плоть сдвинулась лишь мельчайшим краешком.

- Именно так. Улыбнись на завтрак, и будешь дристать счастьем до самого полдника. Ты был одним из воинов в битве?

- Да вот и был.

- Так я и думал. Ты ни разу не производил впечатления человека, которому боязно засучить рукава. Кровищи-то было! Да?

- Да вот и было.

- Однако ведь некоторые на крови цветут и пахнут, правда? Осмелюсь сказать, ты кое-кого из их породы знаешь.

- Да вот и знаю.

- И где-же твой наниматель, моя злосчастная ученица, преемница и предшественница, генерал Муркатто?

- Сзади тебя, - послышался резкий голос.

Он крутанулся вокруг своей оси. - Божьи зубы, женщина, а ты не утратила уменья заставать людей врасплох! - Он притворился потрясённым, чтобы сгладить наплыв волнительных чувств всегда сопровождавших её появление и угрожавших сорвать ему голос. Вдоль щеки у неё шла длинная царапина, на лице несколько кровоподтёков, но в остальном она выглядела неплохо. Очень даже неплохо. - Разумеется радость зреть тебя живой не знает границ. - Он взмахнул шляпой, чьи перья смущённо поникли, и упал перед ней на колени прямо в грязь. - Скажи, что прощаешь мою игру? Тепрь видишь, как я думаю всё время лишь о тебе. Моя нежность к тебе неистощима.

Она фыркнула в ответ. - Нежность, ага? - Больше чем она доселе могла догадываться, или чем он давал ей понять. - Значит то было представление для моего же блага? Я сейчас грохнусь в обморок от избытка признательности.

- Одна из черт, за которые тебя нельзя не любить - готовность в любое время грохнуться в обморок. - Он вздёрнул себя обратно на ноги. - А всё, полагаю, из-за твоего ранимого женского сердца. Пошли со мной, я тебе кое-что покажу. - Он повёл её оттуда сквозь деревья в сторону небольшой хатки, побеленные стены лучились под полуденным солнцем, Дружелюбный и Трясучка тянулись следом, как плохие воспоминания. - Должен признать, что наряду с оказанием любезности тебе и мучительным соблазном в конце концов дать Орсо хороший поджопник, требовали решения и несколько пустяковых шкурных вопросов.

- Иных не изменить ничем.

- Никогда, да и с какой стати? Предложение включило в себя изрядное количество гуркского золота. Впрочем ты знаешь, ты же первой его предлагала. Вот, а Рогонт был так добр, пообещав мне, при случае, теперь уже весьма вероятном, его коронации королём Стирии - великое герцогство Виссеринское.

Он с чувством глубокого удовлетворения наблюдал её вздох замешательства.

- Ты? Великий герцог Виссеринский? Пиздец!

- Я скорее всего не буду употреблять слово "пиздец" при подписи моих указов, но в остальном верно. Великий герцог Никомо звучит просто здорово, а? Да и вообще, Сальер помер.

- Уж я-то в курсе.

- У него нет наследника, даже отдалённого. Город разграблен, выжжен дотла, провинция в упадке, большинство населения сбежало, убито или ещё как-то злоупотребило ситуацией. Виссерину нужен сильный и самоотверженный вождь, чтобы вернуть былую славу.

- Но вместо него у них будешь ты.

Он позволил себе похихикать. - А кто лучше-то? Иль я не уроженец Виссерина?

- Как и множество других. Что-то не видать, чтобы они хапали себе герцогский титул.

- Вот и хорошо, ведь он один и он мой.

- Да зачем тебе вообще это надо? Обязанности? Ответственность? Мне казалось, тебя со всего такого воротит?

- Мне самому всегда так казалось, но моя путеводная звезда завела меня в сточную канаву. Я прожил неплодотворную жизнь, Монцкарро.

- Не говори.

- Я растратил свой дар за просто так. Самооплакивание и самобичевание дурной тропинкой самонебрежения и самоущемления подвели меня на самый край саморазрушения. В чём же основная проблема?

- В тебе самом?

- Вот именно. Тщеславие, Монза. Зацикленность на себе. Признак незрелости. Мне нужно, ради самого себя и моих верных последователей, повзрослеть. Направить свой талант во вне. Это как раз то, с чем ты пыталась до меня достучаться - приходит время, когда человек должен чего-то держаться. Что же может быть лучше, чем искренне посвятить себя служению моему родному городу?

- Ты искренне посвящаешь себя служению. Увы бедному Виссеринскому граду.

- Им будет лучше, чем было с этим падким на плохо лежащее искусство обжорой.