Лучше подавать холодным.

Прыщавой и паршивой, косящей и чешущейся, кашляющей и неопрятной вереницей, солдаты и офицеры первой роты первого полка Тысячи Мечей, подходили к импровизированному столику получать свою неправедную долю. Над ними вплотную надзирал старший писарь бригады и дюжина её наиболее испытанных ветеранов, праведных в точно такой же степени, ведь с течением утра Коска, вгоняясь в тоску, нагляделся на все мыслимые уловки.

Люди подходили к столику многократно в другой одежде, называли фальшивые имена или имена погибших товарищей. Они как положено преувеличивали, приукрашивали или открыто врали в отношении своего звания либо срока службы. Они рыдали о больных матерях, детях или знакомых. Они выдавали всесокрушающий поток жалоб о пище, питье, снаряжении, поносе, начальстве, вони от других, погоде, украденных вещах, поврежденьях полученных, поврежденьях нанработанные гроши из своего командира, они стали бы величайшей ратной силой всех времён.

Но первый сержант Дружелюбный бдил. Он годами работал на кухнях в Безопасности, где дюжины самого отпетого в мире жулья ежедневно воевали друг с другом за хлеб насущный, и он знал каждую подлую уловку, хитрость и надувательство, примяняемые по эту сторону ада. Ничто не упускал его взор василиска. Сиделец не пропустил мимо очереди ни единого сверкающего портрета герцога Орсо.

Коска покачал головой в глубоком смятении, наблюдая, как тащится прочь последний. Невыносимая хромота, за которую тот требовал компенсацию, исцелилась на глазах. - Клянусь Судьбами, можно было предположить что они обрадуются прибавке! Уж если не тому, что им не пришлось за неё драться! Или даже самим её красть! Клянусь, чем больше ты человеку даёшь, тем больше он требует, и тем менее счастливым становится. Ни один не поблагодарил за то, что он получил за просто так. Сифилис на вашу благотворительность! - Он хлопнул по плечу писаря, от чего тот провёл неряшливую закорючку через аккуратно заполненную страницу.

- Наёмники уже не те, что раньше, - проворчал мужик, мрачно поставив кляксу.

- Неужели? На мой взгляд они кажутся вполне такими же буйными и нахальными как и всегда. "Уже не то, что раньше" общее нытьё недалёких умов. Когда люди говорят, что нечто раньше было лучше, они имеют в виду, что раньше лучше были они сами, потому что были молоды и все их чаяния лежали перед ними. Мир неизбежно темнеет, по мере твоего сошествия в могилу.

- Значит всё осталось по прежнему? - спросил писарь, грустно поднимая глаза.

- Кто-то стал лучше, кто-то хуже. - Коска выдавил тяжёлый вздох. - Но по большому счёту, я не заметил значительных изменений. Скольким нашим героям уже уплачено?

- Это все из роты Оруженосца, из полка Эндике. Да, то был полк Эндике.

Коска закрыл глаза рукой. - Прошу, не упоминай это храброе сердце. Его потеря до сих пор укол для меня. Скольким уже уплачено?

Писарь облизнул пальцы, прошелестел парой шуршащих листов своей книги, начал подсчитывать записи. - Одна, две, три...

- Четырёмстам и четырём, - сказал Дружелюбный.

- А сколько служит в Тысяче Мечей?

Писарь поморщился. - Считая весь вспомогательный состав, слуг и торговцев?

- Несомненно.

- И шлюх?

- Считай их в первую очередь, они трудятся добросовестней всех в целой, нахрен, бригаде!

Стряпчий покосился в небо. - Эээ...

- Двенадцать тысяч восемьсот девятнадцать, - сказал Дружелюбный.

Коска уставился на него. - Говорят, что хороший сержант стоит трёх генералов, но ты стоишь трёх дюжин, друг мой! Однако, тринадцать тысяч? Мы просидим здесь до завтрашней ночи!

- Вполне вероятно, - проворчал писарь, перелистнув страницу. - Рота Говномеса полка Эндике следующая. Полка Эндике... в смысле раньше... как-то так.

- Пофиг. - Коска отвинтил колпачок фляжки, что Морвеер швырнул в него в Сипани, поднёс её к губам, взболтал и обнаружил, что она пуста. Он насупился на потрёпанный металлический сосуд, вспоминая с некоторой неприязнью насмешливые суждения отравителя, о том, что человека не изменить ничем. На самом деле с достаточной неприязнью, чтобы его потребность глотнуть резко возросла. - Короткий перерыв, пока я добываю пополнение. Постройте роту Говномеса. - Он встал, корча гримасу пока его ноющие колени с хрустом возвращались к жизни, затем прорезался улыбкой. Крупный мужчина целеустремлённо подходил к нему сквозь грязь, дым, холсты и неразбериху лагеря.