Лучше не бывает

– Я не выношу кошек, они все тащат, они вечно хотят есть и царапаются. Моя мать рассказывала, что однажды в мою колыбель прыгнула кошка и села прямо мне на лицо, и с тех пор я прихожу в ужас, если кошка входит в комнату. Забавно, правда? Вы тоже не выносите кошек?

– Нет. Я против них ничего не имею, – сказал Дьюкейн. – Извините, что беспокою вас, но я ищу мистера Макграта.

– Вы из полиции?

Вопрос насторожил Дьюкейна.

– Нет, разве мистер Макграт ждет полицию?

– Я не знаю, чего он ждет. Я жду полицию. Я жду, что атомная бомба упадет. У вас такой вид – как у охотника.

– Нет, я не из полиции, – сказал Дьюкейн. Но почти то же самое, подумал он с легким стыдом.

– Макграта сейчас нет. Но он скоро вернется. Можете подождать, если хотите.

Дьюкейн заметил, что его нервность сейчас полностью исчезла, сменившись спокойной заинтересованностью. Он почувствовал непринужденность. Он вполне мог поверить, что у него охотничий вид, и спокойно к этому отнесся. Он стал осматриваться и начал с женщины, которая стояла напротив.

Высокая белая женщина в тюрбане, конечно, не была индианкой. Цвет ее лица был довольно темным, и почти черные локоны выбивались из-под полотенца, но ее глаза были яркими, темно-голубыми, густого темного цвета Северного моря в солнечный день. Дьюкейн подумал, что в ней, должно быть, течет кельтская кровь. Она стояла перед ним, глядя на него со спокойным достоинством, с опущенными руками, взгляд безмятежный и слегка туманный – как жрица на вершине огромной лестницы, будто разглядывала далекую процессию, движущуюся к ее алтарю.

Вздрогнув от этого внезапного видения, Дьюкейн опустил глаза. Он не очень-то вежливо разглядывал ее, и до него вдруг дошло – слишком долго.

– Не говорите, кто вы, я угадаю.

– Я из… – начал было Дьюкейн.

– О, не беспокойтесь. Если вам интересно знать, кто я такая, я – Джуди Макграт. Миссис Макграт. Но, конечно, не старая миссис Макграт, она умерла десять лет назад, старая сука. Я жена Макграта, да поможет мне Бог. Вряд ли вы приняли меня за его мать, верно, хоть я уже и не та, какой была, когда победила на конкурсе красоты в Райле. Я там победила, знаете ли, что вы так смотрите? Я вам покажу фотографию. Вы женаты?

– Нет.

– Я так и подумала, что вы холостяк, у них такой свежий непотрепанный вид. Гей?

– Нет.

– Так вы мне и скажете! Это обычно их матери, старые суки, рассказывают. Почему бы вам не присесть? Денег за это не берут. Выпейте розового вина, оно ужасное, но, по крайней мере, все же алкоголь.

Дьюкейн сел на софу, покрытую покрывалом с цветами, подоткнутым под сиденье. В комнате царил беспорядок. Было душно, и пахло косметикой. Дверь была открыта во вторую комнату, там было темно. Кроме софы, мебель состояла из низких карликовых стульев, обитых пластиком, и современных налакированных до ужаса кофейных столиков, расставленных вокруг телевизора в углу. Столы были покрыты слегка запылившимися салфетками, на них были расставлены маленькие вазы, замысловатые пепельницы, фарфоровые фигурки животных. На одном из стульев лежала очень дорогая на вид фотокамера. Белая нижняя юбка в оборочках лежала на покрытом линолеумом полу, у входа в темную комнату. Комната напоминала магазин или приемную, веяло временным, легкой тоской: атмосфера скуки – скуки, которую, наверно, испытывала сама миссис Макграт.

– О боже, мне было так скучно, когда вы пришли! – сказала миссис Макграт. – Ждать – такая скука.

Кого же она ждала, думал Дьюкейн. Почему-то ясно было, что не мужа.

– Нет, спасибо, – сказал он, отказываясь от протянутого ею стакана вина. Он заметил, что она держала что-то в другой руке – это было ручное зеркальце.

– Нос покраснел, да? Я официально замужем за Макгратом, знаете ли. Хотите заглянуть в паспорт? Или вы боитесь, что я вас заколдую? Я не негритянка. Я не хуже вас. Или вы против валлийцев? Вы бы удивились, сколько людей их терпеть не могут. «Тэффи был валлийцем, Тэффи вором был» – и все такое. Я австралийская валлийка, по крайней мере, мои родители были австралийскими валлийцами, но потом они вернулись домой, и я родилась в Рэйле, где я победила на конкурсе красоты. Я могла бы стать моделью. А вы англичанин?

– Шотландец.

– Господи, как Макграт, но на самом деле он – гиена из Южного Лондона, хоть и родился в Кройдоне. Меня зовут, между прочим, Джуди. О, прошу прощения. Извините, я должна переодеться.

Миссис Макграт исчезла в соседней комнате, подхватив по дороге лежавшую на полу юбку. Через минуту она вернулась одетая в очень короткое зеленое полотняное платье, расчесывая свои почти черные волосы. Ее волосы, роскошные и жесткие, густой однородной волной закрывали шею, закругляясь на концах и придавая ей что-то египетское.

Дьюкейн поднялся. Он знал теперь, чтó в ней было так необычно, – она была очень красивой женщиной. Он сказал:

– Я передумал, я бы выпил немного вина.

– Очень мило с вашей стороны за компанию. Господи, какая гадкая бормотуха. Вот, возьмите. Садитесь, садитесь. Я сяду рядом с вами. Здесь. Вас не раздражает, что я расчесываюсь? Нет, вам не повезло, я ношу колготки, не на что посмотреть.