Ловец во ржи

Что меня проняло, так это что рядом со мной сидела одна дама, которая проплакала весь этот чертов фильм. Чем туфтовей он делался, тем больше она плакала. Можно было подумать, она это делала потому, что офигеть, какая мягкосердечная, но я сидел рядом с ней, и все видел. С ней был этот мелкий, который скучал и хотел в туалет, но она его нефига не пускала. Она все говорила ему сидеть смирно и вести себя хорошо. Мягкосердечия в ней было как в чертовой волчице. Возьмите кого-то, кто обрыдается нафиг над всякой туфтой в кино, и девять из десяти окажутся в душе козлами. Кроме шуток.

Когда кино кончилось, я направился к бару «Плетенка», где должен был встретить старика Карла Люса, и по пути как бы думал о войне. После военных фильмов со мной всегда так. Думаю, я бы такого не вынес, если бы пришлось на войну идти. Правда. Уж лучше бы просто взяли тебя и расстреляли или вроде того, но ты должен оставаться в армии так чертовски долго. В этом вся беда. Мой брат Д. Б. пробыл в армии четыре чертовых года. И на войне был – высаживался в День Д[20] и все такое, – но думаю, армию он ненавидел даже больше, чем войну. Я в то время был практически ребенком, но помню, как он приезжал домой на побывку и все такое, и все что он делал, практически, это лежал на своей кровати. Он почти даже не появлялся в гостиной. Потом, когда он отправился за океан и воевал и все такое, его не ранили, ничего такого, и не пришлось ни в кого стрелять. Все, что ему приходилось делать, это весь день развозить одного крутого генерала в штабной машине. Как-то раз он сказал Элли и мне, если бы ему пришлось стрелять в кого-то, он бы не знал, в какую сторону стрелять. Он сказал, что в армии козлов практически столько же, сколько у нацистов. Помню, Элли как-то спросил его, разве не хорошо, что он побывал на войне, ведь он писатель, и теперь ему есть о чем писать, и все такое. Тогда он велел Элли принести свою бейсбольную перчатку и спросил, кто из поэтов лучше писал о войне: Руперт Брук[21] или Эмили Дикинсон? Элли сказал, Эмили Дикинсон. Сам я в этом мало разбираюсь, потому что маловато читаю стихов, но знаю, что я бы тронулся, если пришлось бы идти в армию и быть все время с кучкой ребят, вроде Экли и Стрэдлейтера, и старины Мориса, маршировать с ними и все такое. Как-то раз я был в бой-скаутах, где-то неделю, и я не мог даже выносить смотреть в шею идущего передо мной. Тебе все время говорили смотреть в шею идущего перед тобой. Ей-богу, если когда-нибудь будет еще война, лучше пусть меня возьмут и поставят перед расстрельной командой. Я бы не возражал. Но, что меня пронимает в Д. Б., это то, что при всей его ненависти к войне, он убедил меня прочесть эту книжку прошлым летом, «Прощай, оружие». Говорил, до того она зверская. Вот, чего я не пойму. Там такой парень по имени лейтенант Генри, который считается хорошим парнем и все такое. Не пойму, как Д. Б. мог настолько ненавидеть армию и войну, и все такое и при этом любить такую туфту. То есть, не понимаю, как он мог любить такую туфтовую книжку и, к примеру, книжку Ринга Ларднера или еще другую, от которой он без ума, «Великого Гэтсби». Д. Б. разозлился, когда я это сказал, и сказал, что я еще слишком молод и все такое, чтобы оценить ее, но я так не думаю. Я сказал ему, мне нравится Ринг Ларднер и «Великий Гэтсби», и все такое. Так и есть. Я без ума от «Великого Гэтсби». Старина Гэтсби. Эх, старик. Сдохнуть можно. Короче, я как бы рад, что изобрели атомную бомбу. Если еще будет война, я сяду нафиг прямо на нее. Добровольцем вызовусь, богом клянусь.

19