Ловчий в волчьей шкуре

– О, вы мне льстите, – скрывая глумливую ухмылку, поклонился де Монсени. – Замок как замок, хотя я действительно очень люблю его. Но полноте, уверен, знакомство с нашим государем еще состоится. Однако чуть позже. Разве дело столь знатному вельможе предстать пред взором его высочества уставшим, пропотевшим и запыленным, точно деревенский мужлан, вроде Рене?! Вы же не мельник какой-нибудь! Вам следует омыться, переодеться, утолить голод и поспать, одним словом, отдохнуть после ночных странствий.

И не вздумайте прекословить, я настаиваю, друг мой! Не стоит ни о чем беспокоиться, в этих краях, тут, недалеко, у меня имеется замечательный охотничий домик, очень тихий и не менее уютный, чем Монсени. Вам там будет хорошо. Мои люди сопроводят вас туда и проследят, чтобы никто не смел потревожить покой моего дорогого гостя. – Потомок Красного графа сделал знак рукой одному из всадников. – Возьми пять человек и сопроводи его сиятельство. Что бы ни случилось, ни один волос не должен упасть с его головы. – Он вновь поглядел на Алекса де Караба и сложил губы в улыбке, столь обаятельной, что могла заставить поперхнуться волка, воющего на луну. – Не волнуйтесь, дражайший маркиз, – он вновь повернулся к Алексу. – Завтра перед началом охоты мы непременно заедем в охотничий домик, и вы в лучшем виде будете представлены государю.

– Но мои вещи? – попробовал было протестовать Командор.

– О, волнения излишни, там вы найдете все необходимое для охоты, на любой выбор и самый придирчивый вкус. Я свято блюду традиции, но вместе с тем весьма тщательно слежу за всеми охотничьими новшествами. А если вы желаете что-либо особенное, то, стоит лишь составить подробный список, я сразу по возвращении передам его вашей очаровательной супруге и завтра чуть свет доставлю все необходимое.

– Но я еще ничуть не утомлен и полон сил, – хотя и без особого энтузиазма, попытался протестовать Алекс. Уж кому-кому, а ему было понятно, к чему клонит граф де Монсени.

– Нет-нет, – монсеньор вскинул руки в останавливающем жесте. – Как уже было сказано, я настаиваю! И не просите, и не упрашивайте, друг мой, вы просто обязаны хорошо отдохнуть, завтра я целиком полагаюсь на вас. – Он склонил голову, прощаясь с высокородным охотником, затем обернулся к сержанту, командовавшему всадниками, и прикрикнул: – Вперед!

И лишь тогда, едва скрылись из виду маркиз и его конвоиры, он криво усмехнулся, как делал всегда, когда ему удавалась раскусить чьи-либо злые козни и перехитрить хитреца, отправил в замок своих людей и с одним только оруженосцем помчался по наезженному почтовому тракту навстречу государю.

Живо представляю себе довольную физиономию графа де Монсени, сколько раз за эти годы приходилось видеть. Еще б ему теперь не радоваться – дело, совсем недавно трещавшее по швам, вдруг разрешилось наилучшим образом и практически само собой! Теперь, когда маркиз де Караба был взят под стражу в уединенном месте посреди лесной чащи, а его очаровательная супруга заперта в замковых покоях, он считал, что сможет добиться всего, чего нужно, от каждой из сторон, угрожая жестокой расправой над любимым человеком.

Правда, его сиятельство сильно ошибался, не взяв в расчет диковинное говорящее животное, которое он полагал чем-то вроде помеси потешной левантийской обезьяны и говорящего попугая, каких привозят из далекого Хинда испанские и португальские капитаны. И, конечно, что греха таить, он также не принимал в расчет меня.

Впрочем, меня он никогда толком не принимал в расчет, полагая, что у дубины, которой он ломает хребты тем, кто стоит у него на пути, нет и не может быть собственной воли. Правду сказать, долгое время так и было. И продолжалось бы вплоть до моего смертного часа, если бы не встреча с Алексом и его компанией. Впрочем, прекрасная Алина категорически настаивает, что встреча была с ней и ее компанией. Не стану перечить, тем более что это, по сути, ничего не меняет.

Как нетрудно догадаться, больше, чем своего господина, на всем свете я почитал лишь покойного Ожье, вечное ему благословение. Сознание того, что вместе с графом мы разыскиваем жестокого убийцу младшего из рода Монсени, делало мою верность и преданность воистину несокрушимой, как булатный меч. Утром после гибели молодого господина в присутствии фра Анжело я на Библии поклялся найти и покарать убийц мессира Ожье, кем бы они ни были. И теперь выходило, что главный из них, похоже, найден. И возмездие должно свершиться!

Руки нестерпимо чесались, пальцы то и дело сжимались на рукояти кинжала, и челюсти сводило от желания незамедлительно расправиться с негодяем. Без оружия, по-нашенски, по-волчьи. Все то, чем жил я еще вчера, стало поживой огню, жарко пылающему в моем сердце.

Новые соратники вели тонкую игру, во всяком случае, так это у них называлось, а я продолжал играть роль преданного безмозглого остолопа, каким желал меня видеть Констан де Монсени, каким, увы, совсем недавно я и вправду был.