Конечно, вы догадались, друзья мои, что это была несравненная Беллуча, любимая кошка моей бедной госпожи. Пока испуганные стражники пререкались, кому идти за капелланом, невозмутимая кошка гордо прошествовала мимо них с видом, исполненным воистину королевского величия.
Едва оставшись наедине с пленницей, Беллуча начала усердно тереться о руку ее высочества, стараясь, чтобы краешек записки показался из-под скрывавшей ее широкой ленты. Наконец ей это удалось. Алина выдернула послание, медленно, но со все возрастающей радостью проковыляла взглядом строчку иероглифов, которые Пусик числил кириллицей, и, на каком-то нечеловеческом интуитивном уровне поняв, о чем речь, начала тискать бедное животное, как будто то было тряпичной куклой. Однако белошерстной бестии подобное выражение радости, похоже, даже нравилось. Она замурчала и от полноты чувств лизнула Алину в ровный точеный носик.
– Кисонька, милая, хорошая моя, ты могла бы передать Мурзику, что мне срочно нужно скинуть ему чрезвычайно важную информацию?
Беллуча округлила глаза, точно спрашивая, что же такое она должна передать?
– Ну, информацию скинуть, понимаешь, в окно?
Спустя несколько минут стражник вернулся с сообщением, что фра Анжело немедленно прибудет, едва закончит свои духовные занятия и оденется соответствующим образом.
– Скорее бы, – закатывая глаза, скорбно простонала Алина, обмахиваясь концом шали, наброшенной на плечи. – О, как мне дурно. Я задыхаюсь, здесь нечем дышать. Сейчас же откройте окно!
Глава 15
Вы, может быть, думаете, почтеннейшие мои читатели, что, отправив меня в замок, граф де Монсени сразу устремился навстречу государю, как велит долг почтительного и смиренного верноподданного? Отнюдь нет. Убедившись, что меня и след простыл, он тут же обернулся к маркизу де Караба и заговорил с той притворной сладостью, которую немедленно хочется заесть соленой рыбой и запить уксусом.
– Благодарю вас, мой благородный друг, вы не только спасли славного Рене, но и помогли отыскать его. Вот мне хороший урок впредь, чего можно добиться, владея чародейскими силами.
– Пустое, – небрежно отмахнулся Алекс. – На моем месте так поступил бы каждый. Должен уточнить, что я добрый христианин и вовсе не обладаю сверхъестественными умениями. Все, что я делаю, свершается лишь по воле Божьей и с благословения иерархов матери нашей, церкви, а не какими-нибудь там злокозненными магическими заклинаниями.
– Нет-нет, – с восторгом, которому бы позавидовал любой бродячий комедиант, провозгласил мой господин, делая вид, что пропускает мимо ушей слова охотника за вредными сущностями. – Я восхищен. Остается лишь благодарить небеса, что вся мощь, выказанная нынче, обращена к благому делу. Страшно подумать, что могло быть и по-другому… – При этих словах он окинул взглядом своих вояк. Конечно, все как один всадники замковой стражи, отряженные на мои поиски, слышали каждое слово этой беседы и при необходимости могли засвидетельствовать, что маркиз де Караба пользовался колдовскими чарами еще перед той самой охотой, которой лишь предстояло начаться.
Использовал во благо?! Ну да, так показалось графу, который был вне себя от радости из-за того, что вновь отыскал слугу, обреченного, как он полагал, на верную гибель. Но кто же мог знать, что вместо бедняги Рене лже-маркиз призовет на земную твердь демонического подменыша?
Так что, по мнению хозяина Монсени, все складывалось очень удачно. И его сиятельство был готов воспользоваться случаем, как говорят в нынешние времена, «на всю катушку». Представления не имею, как сие должно выглядеть, видно, каждая эпоха рождает свои нелепые выражения.
Что же касается радости мессира Констана, о ее причинах я тогда и догадываться не мог. Алекс же что-то понял, но до поры до времени разыгрывал глуповатого сына мельника, лишь благодаря удаче выбившегося в знатные особы и, как это часто бывает среди нуворишей, изо всех сил корчил из себя настоящего вельможу.
Этим нехитрым способом не так давно он уже обвел меня вокруг пальца. С графом де Монсени, понятно, дело обстояло несколько сложнее, его разум – не моему чета, однако монсеньор Констан видел лишь то, что хотел видеть, – ошибка, подстерегающая даже самых отъявленных умников. А Командор, поднаторевший в искусстве лицедейства, до поры до времени готов был играть в поддавки, чтобы окончательно успокоить небезосновательное подозрение его сиятельства.
– Но должен признаться, – продолжал месье Констан, – вы очень плохо выглядите. Я опасаюсь за ваше здоровье, друг мой. Вам следует отдохнуть, чем дольше, тем лучше.
– Как нет пределов вашему благородству, монсеньор, так нет границ моей благодарности. Полагаю, сейчас мы встретим его высочество герцога Филиберта Савойского, вы меня ему представите, и все мы радостно отправимся в замечательный уютный замок, хозяином коего являетесь вы, ваше сиятельство.