Ловчий

Вся эта история с самого начала смотрелась сущим сумасшествием, но сейчас градус безумия уже превысил все возможные рамки. Разобраться в том, что произошло и каким таким образом белоризцы превратились из врагов в друзей, даже не пытался. Закончат со своими расчётами, и всё расскажут. До последней капельки. А если нет, пусть пеняют на себя.

Приказав воительнице не спускать глаз с белоризца, я достал из ножен кинжал, расковырял набившуюся между обломками стены землю, после чего заглянул в щель.

И сразу понял, что даже если бы Данко остался в живых, шансов спасти родных у него не было. Ни самому, ни с нашей помощью, ни с помощью даже когорты тяжеловооруженных латников.

Все пленники уже были мертвы и лежали грудой на постаменте у ног большой статуи, изображавшей обнажённую женщину, прикрытую только распущенными волнистыми волосами до пят.

Неизвестный скульптор создал настоящий шедевр, статуя выглядела словно живая и была ослепительно красива, но алые потёки крови на белоснежной мраморной коже придавали ей жутковатый демонический вид.

Грохотали барабаны, пылали сложенные из целых стволов деревьев костры, вокруг статуи тесными рядами сидели на коленях сотни корявых и вздев руки к небу монотонно выкрикивали какую-то речёвку на незнакомом мне языке.

— Готово! — за моей спиной радостно воскликнула Юдля. — Отче Корнелиус, у нас получилось. Можно открывать портал!

— Похвально, милсдарыни, похвально… — отозвался монах. — Но не помешает ещё раз всё проверить.

— Что там? — не оборачиваясь, бросил я. — Я всё ещё жду ответов.

— Ещё немного времени, Горан, совсем немного…

Тем временем, грохот барабанов на замковом дворе резко стих. Сами корявые тоже замолчали и пали ниц, а от статуи стало исходить непонятное сероватое свечение.

А уже через мгновение, она широко ощерила рот, пронзительно завизжала и вздев каменную руку, указала ей на нашу башню.

Прянув назад, я заорал:

— Назад, все назад…

С последним моим словом раздался сильный грохот и завал перестал существовать. Обломки стены, камни и щебёнка взлетели в воздух и разлетелись по сторонам.

Когда пыль осела, стало видно, что в башне образовался широкий пролом, а корявые на замковом дворе, все как один пристально смотрят на нас.

Продолжая указывать рукой, статуя резко замолкла, яссы встали и пошли к нам. Шли гурьбой, неспешно, словно были уверены в том, что добыча уже никуда не денется.

— Вниз, лезьте в колодец! — я вырвал саблю из ножен. — Живо! Рада, уводи девочек…

— Нет, Горан… — отец Корнелиус подхватил свой посох и шагнул в пролом. — Я сам… а ты выполни предназначенное… — и добавил тихо, с грустным сожалением. — Жаль, я больше никогда не увижу… их…

Я не стал себя уговаривать, подхватил замешкавшихся Йолю с Марысей и сбежал по лестнице к колодцу.

По пути оглянулся и успел увидеть, как отец Корнелиус быстрым идет навстречу корявым, а оголовье его посоха наливается ярким обжигающим сиянием.

Интуитивно почувствовав, что спуститься в колодец мы не успеем, я крикнул девочкам, чтобы они поставили щит.

Пол сильно дрогнул, раздался жужжащий гул, в комнату ворвались огненные языки и облапили радужный купол, в последнее мгновение возникший вокруг нас.

Огненный шторм продолжался всего несколько секунд, после чего пламя опало.

С лёгким звоном исчез щит, в нос ударил острый смрад озона и гари.

Немного помедлив, я прикрыл лицо локтем от пышущего жаром камня и быстро поднялся по лестнице.

Посередине замкового двора алела заполненная раскалённой лавой небольшая воронка. Всё вокруг было выжжено до черноты, башни и стены замка покрывал толстый слой жирной гари, а в воздухе парили большие хлопья серого пепла. Корявых нигде не было видно, от статуи Хельги осталась только груда оплавленного камня.

— Он отдал себя… — тихо произнесла Рада за моим плечом. — Не за нас, а за девочек…

— Ничего не понимаю… — зло бросил я, возвращаясь в башню. — И кое-кто мне сейчас ответит на все вопросы!

ГЛАВА 18

Серединные земли. Стоозерье. Хельгина падь.

23 хлебороста 2002 года от восхождения Старших Сестёр. Раннее утро.

— Он отдал себя… — тихо произнесла Рада. — Не за нас, а за девочек…

— Я что, слепой? — огрызнулся я. — Вижу…

— Но…

— Ничего не понимаю… — проигнорировав псицу, с непонятной для себя злостью бросил я, возвращаясь в башню.

Монах, конечно, спас нас всех, но что означали его слова? Что мне предназначено? Кого он уже не увидит? Куда не шагни, одни загадки. Как меня уже всё это достало.

— Что случилось? — псица пошла со мной. — С чего началось, я всё пропустила.

— Там стояла статуя… — я показал рукой за плечо. — Корявые принесли всех пленников ей в жертву и молились. В тот самый момент, как я заглянул в щель, статуя, каменная статуя, кикимора её дери, ожила, подняла руку, показала на нашу башню и заорала как будто её в гузно шмель укусил…

— Ожила? — псица озадаченно наморщила лоб. — Каменная статуя?

— Она самая…