Lost in the Funhouse

Через две ночи после визита к Стиву Мартину Клифтон вернулся на три ночи в качестве открывающего выступления Энди в Comedy Store. "Мистер Клифтон просит погасить все сигареты и табачный дым, прежде чем он выступит перед вами сегодня вечером", - объявил Змуда из-за кулис, после чего клиенты зашумели и задымили, после чего Клифтон (в конце концов) вышел вперед, судорожно затягиваясь сигаретой, и началась новая вражда. На одном из таких представлений присутствовали четверо признанных комедийных сценаристов-продюсеров, все бывшие выпускники "мозгового треста" "Шоу Мэри Тайлер Мур", специально для того, чтобы оценить потенциал "Иностранца" как части новой ансамблевой комедии положений, на которую они получили карт-бланш от ABC, чтобы сразу выпустить ее в сетевой эфир, без всякого пилотного сценария. Их звали Джеймс Л. Брукс, Эд. Они смотрели на Клифтона и наслаждались Клифтоном, а Джордж Шапиро, который прекрасно знал, зачем они пришли, шепнул Уайнбергеру и Бруксу: "Вы не можете признаться в этом Энди, но он - Тони Клифтон". "И это, - вспоминал Брукс, - просто снесло нам крышу. Потому что мы все считали себя довольно искушенными в области комедийного театра - но Господи!" "Нам и в голову не пришло, - говорит Уайнбергер, - потому что мы были там, чтобы увидеть Энди". Они не знали, а теперь узнали - и несколько месяцев спустя пожалели бы, что не узнали, но опять же... "Клифтон просто поднял нам настроение", - говорит Брукс. Им нравилось все, что делал Энди, и они сказали ему об этом после и сказали, что хотели бы включить в свое еще не написанное шоу "Иностранца" в роли иммигранта-гаражного механика в нью-йоркской службе такси, и Энди посмотрел на Джорджа, а Джордж сказал, что это звучит фантастически и что они должны позвонить, чтобы уточнить детали, и Энди спросил их: "Хм, так вам понравился Тони?" Они понимающе посмотрели друг на друга и сказали, что да, понравился.

4 марта он выступит в нью-йоркском Таун-холле, где будет играть в качестве хэдлайнера, что должно было придать ему определенную значимость, поскольку он впервые давал большой концерт на родной земле. Как всегда, вернувшись в мегаполис, он разместился в своем логове на Грассфилд-роуд и вечером 2 марта выступил в актовом зале Great Neck North High School, альма-матер, из которой он сбежал одиннадцать лет назад - и, очень тайно, очень приватно, он видел в этом свою месть, и он всегда мечтал об этой мести, о возвращении, чтобы показать им, потому что он всегда знал, что покажет им, а они всегда смеялись над его мечтами, над его заявлениями о судьбе; Они всегда отвергали, наказывали и подвергали его остракизму, а он знал, что они пожалеют, и он заставит их пожалеть, и именно это он готов был сделать сейчас. Конечно, из учителей остались только некоторые, и мало кто из них пришел в аудиторию, переполненную студентами, которые знали, что он вроде как знаменит (наверняка многие из них видели его по телевизору). Он не подпускал Клифтона к себе и делал все сам, а ученики аплодировали, особенно когда он говорил Tenk you veddy much; школьная газета сообщала: "Они кричали как сумасшедшие: "Сделай это, Энди!" или "Ты самый великий!"". А девочки визжали от восторга перед Элвисом: "Одна девочка даже подбежала к нему, чтобы поцеловать, а Энди ответил: "Увидимся после шоу, милая!"". А мальчик из газеты спросил его потом, не был ли он шумным ребенком в школе, и он ответил: "Вы шутите? Я был тем, кто был признан наименее склонным к такому поведению". Он с удовольствием рассказывал о камерах в стенах спальни и камерах в лесу на детской площадке, о мальчике-двойнике, Альфреде Сэмюэлсе, и о таинственном человеке, которого он видел в Мемфисе, когда ему было пять лет, но который на самом деле не был Элвисом Пресли, и он заметил, что теперь все в школе кажется ему гораздо меньше.