Лорд и леди Шервуда. Том 3

Послышался приближающийся топот копыт, и стены дома затряслись от оглушительного хохота.

– Это уже переходит все пределы! – разъяренно прошипела Эллен, схватила кочергу и, подняв ее над головой, замерла в ожидании того, кто войдет.

– Нелли, радость моя! – в дверях, щурясь от яркого света, появился отец Тук. Увидев грозно занесенную кочергу, которая едва не опустилась ему на голову, священник невольно попятился и осенил себя крестным знамением. – Чем я тебя рассердил, что ты меня так встречаешь?!

Под новый взрыв хохота кочерга со звоном упала на пол. Вздрогнув от неожиданности, отец Тук бросил взгляд в глубину дома и, увидев, сколько у Эллен собралось гостей, смущенно затоптался на пороге.

– Я заехал помолиться с тобой, дочь моя, но вижу, что не вовремя! – сказал он, покосившись в сторону лорда Шервуда и остальных.

– Очень даже вовремя! – широко улыбнувшись, заверил Робин. – Садись за стол, святой отец! Мы празднуем помолвку моего старшего брата и этой юной красавицы. А потом, когда мы уедем, ты с Эллен можешь даже всенощную отслужить!

– Ну что ты говоришь! – Эллен залилась румянцем не меньше, чем Тиль, но, не выдержав, прыснула смехом в ответ на теплую, понимающую улыбку Робина. – Ты, словно Дэнис, болтаешь там, где мог бы промолчать!

Отец Тук рассмеялся и, обняв Эллен за плечи, усадил ее за стол. Робин и Статли разлили по кубкам вино, и отец Тук, подняв кубок, посмотрел на зардевшуюся от общего внимания Тиль.

– Будь счастлива, малышка! – сказал он и бросил взгляд на Вилла. – Твой избранник – очень достойный человек, и я люблю его всем сердцем!

– Вот это новость! – весело воскликнул Вилл, украдкой пожимая руку Тиль. – Ты не мог сделать мне более приятного подарка к помолвке, чем прилюдно признаться в любви!

– Хотя иногда я с трудом удерживаюсь от соблазна огреть его по шее и надавать пинков! – ворчливо закончил отец Тук по общий смех и звон кубков.

Глава тридцатая

Ведя Воина в поводу, Робин быстро шел вдоль межи к едва различимым в ночной темноте домам небольшого селения. Миновав огороды, он прошел ко двору одного из домов и, привязав Воина, постучал в закрытые ставни. За дверью послышались легкие шаги, и негромкий женский голос спросил:

– Кто здесь?

– Это я, Марти, – тихо ответил Робин, бросив привычно осторожный взгляд на безлюдную улицу.

Дверь приоткрылась, Робин вошел внутрь и оказался в кромешной темноте. Мартина закрыла за ним дверь и торопливо прошла вглубь дома. Услышав, как она пытается высечь искры из кремня, Робин нащупал ее руку и молча отобрал огниво. В его ладонях вспыхнул огонек и с треском перебежал на сухую смолистую ветку. Мартина на миг исчезла за перегородкой, делившей дом на две половины, и вернулась, одетая в платье с накинутой поверх него большой шалью. Забрав у Робина лучину, она зажгла свечи, поставила их на стол и обернулась к лорду Шервуда.

– Здравствуй, Марти! – улыбнулся Робин и мельком бросил взгляд на шерстяную толстую ткань, окутавшую Мартину до колен. – Почему ты завернулась в шаль? На дворе даже ночью теплынь!

– Простудилась, – ответила Мартина. Подойдя к Робину совсем близко, она посмотрела ему в глаза и несмело обняла за плечи: – Здравствуй!

Он обнял ее и поцеловал в лоб. Заглянув ей в глаза и заметив в них неожиданный влажный блеск, Робин с тревогой спросил:

– Что с тобой? Почему ты плачешь?

Мартина провела ладонью по глазам и попыталась улыбнуться:

– Прости, Робин! Сама не знаю, что со мной творится. Когда я услышала твой стук в ставни и потом, открывая дверь, все думала: вот открою и увижу…

– Кого? – спросил Робин, внимательно глядя на Мартину. – Увидишь мужа?

Не ответив, она порывисто отвернулась и кивнула на скамью у стола. Подождав, пока он сядет за стол, Мартина спросила:

– Позавтракаешь?

Робин согласно склонил голову, и она поставила перед ним хлеб, сыр и молоко. Сев напротив, Мартина налила в кружку молока и с печальной нежностью наблюдала, как он поглощает нехитрый завтрак.

– Никогда не предупреждаешь заранее! – вздохнула она с мягким укором. – Откуда ты так поздно? Или рано?

– С дозора, – ответил Робин, – сменился пораньше. Давно хотел проведать тебя. Как твои дочки?

– Здоровы, – ответила Мартина, сметая несуществующие крошки с безукоризненно чистого стола.

Окинув взглядом небогатое убранство дома, Робин достал туго набитый кошелек и, положив его на стол, подтолкнул к Мартине.

– О, как много! – усмехнулась Мартина, подперев белой, словно выточенной из слоновой кости рукой увенчанную короной из черных кос голову. – У меня еще остались деньги – те, что дал мне Вилл, когда отвозил нас с дочками домой в начале весны.

– А ты будь расточительнее, – весело посоветовал Робин, отметив про себя нездоровую бледность ее лица, обычно сиявшего яркой свежестью красок.