Лорд и леди Шервуда. Том 3

Приехав домой, Робин устало прошел к себе. Открыв дверь, он увидел Марианну. Она уже переоделась в длинное светлое платье и, стоя перед зеркалом, расчесывала гребнем волосы. Молча поцеловав ее в затылок, Робин сел за стол и склонил голову на сомкнутые кисти рук.

– Он убил бы тебя, если бы Мач не выстрелил, – сказала Марианна, не отрывая взгляда от зеркала и продолжая скользить гребнем по волнистым прядям.

Робин провел ладонью по плечу, где от ножа осталась длинная саднящая царапина, и покачал головой.

– Не убил бы. Я успел увернуться, и выстрел Мача был напрасным. Я не желал этой смерти! – вырвался из его груди глубокий вздох. – При всей своей алчности и злобе епископ Гесберт ничего не представлял сам по себе.

– Тогда почему ты поблагодарил Мача? – спросила Марианна, откладывая гребень и подходя к Робину.

Он грустно усмехнулся.

– Зачем же мальчику обременять свою душу грехом беспричинного убийства? – ответил он вопросом на вопрос и, резко поднявшись, встал у окна, глядя на лес невидящими потемневшими глазами.

Марианна смотрела ему в спину, напряженно думая, как отвлечь Робина от мрачных мыслей. Она знала, что он всегда держался принципа не проливать чужую кровь без необходимости. И сейчас, впервые при ней, этот жесткий принцип был нарушен. При всей сдержанности Робина, зная его, Марианна понимала, что на самом деле он глубоко переживает то, что произошло. И это притом что он терпеть не мог епископа Гесберта и всегда относился к нему с презрением.

– Дело не в епископе, – сказал Робин, словно услышал ее мысли. – Кровь, пролитая без нужды, потребует ответной крови.

– Чьей? – тихо спросила Марианна, и он в ответ передернул плечами:

– Если бы я знал! Будь у меня Хранительница, она могла бы предупредить, кого следует оберегать. Я пытаюсь увидеть сам, но у меня нет необходимой для этого силы!

Марианна подошла к Робину, обвила руками его плечи и прижалась щекой к его спине. Он склонил голову и поцеловал ее запястья, скрестившиеся на его груди, но Марианна почувствовала, как далеки сейчас от нее мысли Робина.

– Я устал! – вдруг услышала она признание, вырвавшееся из самой глубины сердца Робина. – Устал от вечной ответственности за всех и все! Иногда я завидую Виллу и хотел бы поменяться с ним местами. Вот, кстати, ты спрашивала, где предел моих сил. Можешь сейчас посмотреть!

Он, оглянувшись, с усмешкой бросил взгляд на Марианну. Она молчала, не зная, что сказать. Она так привыкла к уверенной силе, всегда исходившей от Робина, что сейчас растерялась и тут же укорила себя за растерянность. Он, который всегда был ей не только мужем, но и другом, ее Воином, который столько раз исцелял ее не только телесные, но прежде всего душевные раны, сейчас сам нуждался в целительной силе своей Девы.

И Марианна твердо сказала:

– Ты не можешь все предвидеть. Не казни себя! Ты ни на шаг не сошел сегодня с Пути.

Она с усилием заставила его повернуться лицом к ней и стала целовать его глаза, лоб, скулы, губы, пока Робин не пришел в себя от прикосновения ее горячих губ. Тогда он крепко обнял ее и с силой прижал к себе, уткнулся лицом в ее волосы, вдыхая исходивший от них запах имбирных стеблей.

– О чем ты сейчас жалеешь и чем терзаешься? – шептала Марианна, ласково гладя Робина по плечам. – Ты беспощаднее к себе, чем все твои недруги! Они себя не связывают ничем в войне с тобой. Если бы ты мог уподобиться им, то ни шерифа, ни Гая давно уже не было бы в живых. А ты воюешь с ними, соблюдая все правила рыцарской чести, не запятнав себя ни единым поступком, в котором мог бы себя укорить. К тебе идут за помощью те, кому больше не на кого надеяться, кроме тебя. Ты стоишь на страже справедливости и прилагаешь все силы, чтобы восстановить ее, если она оказалась попранной. В этом и есть твой долг, мой Воин, и ты его неустанно исполняешь. У тебя нет оснований винить себя в пролитой крови и смерти епископа. Он хотел убить тебя, но умер сам, как сам и выбрал свою судьбу. Кроме Хранительницы, только тот, кто обладает божественной силой, может все предусмотреть и предвидеть, да и то это только предположения, а не знания. Как бы то ни было, у тебя такой силы нет, и я рада этому, Рандвульф! Ты ведь знаешь, что наделение божественной силой – высочайшее признание заслуг Воина, но за него слишком дорого придется платить!

Робин долго молчал, потом потерся щекой о волосы Марианны и прошептал:

– Моя Светлая дева Моруэнн! Ты – истинная властительница Шервуда и госпожа моего сердца! Я благодарен тебе за твои слова и твою поддержку.

Он сжал ладонями ее плечи, отстранил от себя и посмотрел в ее глаза, улыбнулся и сказал уже обычным голосом:

– Прости меня, милая! Это была минутная слабость. Иногда ей удается вот так, внезапно, как из засады, подступить ко мне.

– Как же ты с ней справлялся до сих пор? – улыбнулась в ответ Марианна.

Губы Робина сложились в невеселую усмешку, он искоса бросил на Марианну быстрый взгляд и отрицательно покачал головой:

– Пожалуй, я воздержусь от откровенности. Думаю, тебе не понравилось бы то, что ты могла услышать.