Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Царевич обошел лошадей, особо присматриваясь к молодым жеребцам трех-четырех зим: лошадь в этом возрасте уже спокойно может возить, но еще легко привыкает к новому хозяину. Отобрав нескольких по масти и породе, Локи велел вывести их. Торговец прикрепил к уздечке первого коня корду и протянул её возможному покупателю. Чтобы заставить коня пойти шагом, потребовалось лишь пару раз цокнуть языком. Вороной жеребец с белыми носками и звездочкой на лбу, с коротко и ровно прощипанной гривой, навскидку чуть больше полутора фатомов в холке выглядел вполне достойным сына Одина. Движения были неплохими, достаточно широкими и легкими, пригодными для выполнения различного рода упражнений. Просмотрев всех лошадей и прикинув для себя несколько вариантов, Локи уже хотел уж было заняться суставами, как вдруг Рататоск спрыгнула на землю. Царевич не успел перехватить белку и испугался, что она сейчас сбежит, но вместо этого тварь с разбега прыгнула на гриву одного из коней, взобралась на круп и начала беспорядочно метаться, не прекращая стрекотать.

— Твой друг невероятно прыток, — заметил купец, ничуть не смутившись. Локи только кивнул, пытаясь понять: развлекается Рататоск или же осматривает лошадь? С одного коня она перепрыгнула на другого, затем на третьего. Каждый тут же начинал тихо ржать, будто отвечал на стрекот.

— Как тебя зовут? — хриплый голос торговца отвлек Локи от наблюдения за беличьими манипуляциями. Он мог поклясться, что Рататоск специально осматривала суставы!

— Рото, — бросил он первое, что пришло в голову. Ваны отличались гостеприимством и излишним любопытством. Каждый норовил узнать имя, возраст, семейное положение, национальность. Таким уж этот народ уродился, и с этим ничего нельзя было сделать.

— А меня Камбанг. Ты женат?

— Еще нет, — Локи искренне надеялся, что новая внешность делает его достаточно молодым, чтобы отсутствие жены и кучи детей не вызвало волну сочувствия и непонимания у жителя мира, где в каждой семье растили несколько десятков детей.

— Вот это зря, это зря, — торговец преданно глядел в глаза Локи, будто понимал, кто стоит пред ним на самом деле. — Семья — это очень хорошо.

Пока они беседовали, белка добралась до последней лошади, спрыгнула на мокрый песок, схватила палочку и принялась что-то чертить.

— Твой друг, кажется, выбрал себе лошадь, — заметил торговец, читая едва различимые слова: «Вторая лошадь. Оседлай».

Локи закатил глаза к лазурно-голубому небу. Час от часу не легче: белка не могла говорить, но могла писать. Таки настоящий соглядатай отца? Не расскажет, так напишет, если ей что-то не понравится. Значит, опять никакой свободы, придется беспрекословно подчиняться ей, как раньше отцу? Надо узнать её намерения. Но для этого придется переписываться… С белкой? Это было выше его сил и понимания. И с какой стати изначальна тварь выбирает, какую лошадь покупать бывшему царю Асгарда? Но не спорить же с ней! Локи на мгновение представил себе, как они с белкой устроят письменный спор на мокром песке: да весь Ванахейм сбежится поглазеть!

Быстро оседлав коня, Локи выехал все на тот же пустой пятачок земли, расшагивая животное. Огромный конь, около двух фатомов в холке, огненно рыжего, «живого» окраса, с белыми гольфами, широкой полосой на лбу, «медной» гривой и длинным пышным хвостом великолепно смотрелся под Локи, о чем не замедлил сказать торговец и написать белка. Коротко кивнув, царевич начал рысить, толкая коня в повод и наблюдая за тем, какими широкими и плавными становятся его движения. Раз отец не лишил блудного сына титула и силы, придется участвовать в сотне праздников и шествий, а значит, они с лошадью должны составлять единое великолепное целое. На галопе Локи попытался сделать пируэт, и у него отлично получилось. Лошадь слушалась идеально, будто знала его всю жизнь. Когда царевич спросил об имени и услышал «Марципан», хищная улыбка непроизвольно озарила лицо: уже за одну «вкусную» кличку он был готов купить этого коня. Марципаны он очень любил, теперь выяснилось, что и они любили его, по крайней мере, один из них.

Отшагивая коня, Локи уже не сомневался, что возьмет именно его — после несносной лошади Тора ехать на спокойном «измельченном миндале» одно удовольствие.

«Бери» — приказала белка. Локи утвердительно кивнул, не собираясь спорить со спутницей. Кто знает, как может отомстить обиженная белка? Хозяин расплылся в невероятно милой улыбке и отчаянно закивал, бормоча про «прекрасный выбор».

Гулять по ярмарке с конем было крайне неудобно, поэтому Локи отвел его на постоялый двор. Возвращаться туда пришлось еще пару раз: многие покупки оказались слишком громоздкими, чтобы таскаться с ними весь день. Открывая дверь в комнату, царевич страстно желал, чтобы там не было отца. В этом ему повезло: за весь день они ни разу не столкнулись ни в комнате, ни на самой ярмарке. Из покоев Локи захватил белую бумагу для стукалок и грифель.

«Ты говорила с лошадью?» — написал он на бумаге.

«Да» — тут же ответила белка.