Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ванахейм был центром мировой торговли, не подчиняющимся Асгарду напрямую. Здесь отродясь не строили городов, не нанимали мощную армию. Жители гордились великолепным климатом, а также своим умением торговать и договариваться с любыми пришельцами. Объявив себя независимой и ни во что не вмешивающейся территорией, Ванахейм избежал войн и разорения и стал житницей, кормящей весь Иггдрасиль. В народе считалось, что если уж попал сюда, то стоит питаться исключительно фруктами, потому что столь невероятным разнообразием растений не мог похвастаться ни один другой мир. На деревьях висели сочные мангостины*, гроздья шариков рамбутана*, драконоподобная питахайя* и великан древесных фруктов — джекфрут*. В многочисленных деревнях жители занимались либо земледелием, выращивая рис и кукурузу, либо цветоводством и садоводством. В самых крупных деревнях проходили ярмарки, где можно было встретить умельцев из самых разных стран.

Так было до разрушения Радужного моста. Что же стало с миром теперь, когда торговцы оказались запертыми?..

Как ни странно, но почти ничего. Маленькие деревянные домики все также стояли на сваях, а вокруг этих необычных сооружений копошилось множество разных существ. Царевич не мог видеть себя со стороны, но не сомневался, что отец изменил внешность кардинально. Никому пока не стоит знать о том, что у Асгарда есть возможность путешествовать между мирами.

Около каждого деревянного дома стояла корзинка с утренними жертвоприношениями богам и духам предков: цветы, фрукты и рис. Локи старался не наступать на дары, выставленные чуть ли не на самую середину дороги. Многие уже были перевернуты, и подношения богам мешались с грязью и пылью. Ваны ступали по ним, сминая цветы, не обращая внимания ни на кого вокруг, в том числе и на замаскированных асов, избравших себе целью один из многочисленных постоялых дворов, где царская семья по традиции и останавливалась. Это было одноэтажное каменное здание с узкими окнами, прохладное даже в самое жаркое время года. В центре просторного помещения располагался фонтан, а над ним — отверстие в крыше, так что во время дождя струи, бьющие вверх, сталкивались со струями, текущими вниз, создавая удивительную по своей красоте картину.

Локи остался стоять у входа, прислонившись к прохладной каменной стене, украшенной рисунками птиц и цветов, наблюдая за отцом, зашедшим вовнутрь и направившимся прямиком к хозяину. Остановиться и передохнуть в тени было очень приятно — так обрадовавшее тепло по прибытии начинало становиться утомительным, да и дыхание, которое удалось сразу усмирить, все равно напоминало о себе: создавалось впечатление, что грудь стягивают тугие ремни, не позволяя глубоко вздохнуть. На постоялом дворе не было обычного оживления, что и неудивительно: из других миров гости прийти не могли, а местные предпочитали обычные деревянные дома, а не каменную постройку, столь резко выделяющуюся на общем фоне.

— Selamat pagi. Masih ada kamar?{?}[Доброе утро, у вас есть комната?] — начал Один на чистейшем языке ванов.

— Selamat datang. Masih{?}[Да, конечно.], — хозяин гостиницы ничуть не изменился за то время, что Локи его не видел. Даже не постарел.

Язык Ванахейма был столь прост, что царевич искренне недоумевал, почему не он, а язык асов стал международным. Ведь ваны не признавали никакой грамматики! Слова не изменялись, не склонялись, и если слушателю не была слишком уж важна вежливость и кастовость, то научиться изъясняться можно было за месяц.

— Pergilah — Один направился в сторону правого коридора. Хозяин шел на пару шагов впереди, что-то тихо напевая. Вот они дошли до массивных деревянных дверей. Наверное, комната отца. Хозяин открыл её и поспешил удалиться. Всеотец вошел в помещение. Локи последовал за ним, недоумевая, почему ему не показали его покои.

В полутемной комнате стояла масляная лампа, почти не дававшая света, но все же её и небольшого окна чуть ниже потолка хватило, чтобы разглядеть кровать. Точнее, две кровати. Локи застыл на месте, не будучи в силах и шагу ступить. Этого не может быть! Не могут они жить с отцом вдвоем. Это недопустимо! Взгляд Локи лихорадочно метался по мебели, отмечая, что всего по два. Это было продолжение начавшегося еще утром конца — неспроста сломался костяной гребень.

Младший царевич никогда не видел отца не в парадном виде, он почти никогда не бывал даже в его покоях. В спальне сидел всего раз в жизни, когда отец впал в сон. Личные покои — это личные покои, туда нельзя входить без разрешения. И вдруг сейчас отец заказывает только одну комнату… Чтобы не спускать глаз с жертвы даже ночью. Это был неожиданный удар в спину. Локи был уверен, что утром и днем ему придется терпеть общество отца, а вечером и ночью он будет предоставлен сам себе и сможет отдохнуть от постоянного надзора.

— Ты еще не готов? — Один разбирал свои вещи, причем так ловко, будто всю жизнь обходился без многочисленной прислуги.