Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Хагалар? Проклятье поселения? Зачем ты его вообще слушаешь? Ты в курсе, что Хагалар — еще тот безумный извращенец? — Фену, чьи планы, так долго вынашиваемые, стали столь зыбки, на какой-то момент предстала перед естественником в своем истинном обличье — растерянной девушкой, некрасивой и глуповатой. Это продолжалось лишь мгновение: такие женщины, как она, быстро умеют подстраиваться под ситуацию и не терять лица.

— Ты даже не представляешь, что он предлагал мне сделать, — проворковала она, опуская глаза и изображая поруганную невинность. — Я тебе такое могу рассказать о его домоганиях… Но скромно промолчу.

— Лучше займись делом, пока блудливые речи не довели тебя до петли.

Бережно ссадив еще больше помрачневшую Фену на скамью, Раиду поднялся на ноги, оправил одежду и с неосознанным сожалением оглядел девицу.

— Оставляю документы тебе, ты не против?

— Я не против всего, что ты мне предложишь, — усмехнулась та, но скорее для поддержания образа.

Взяв листки, она грациозно встала и бросила вслед уходящему естественнику:

— Ты явно из образа выпадаешь. Раиду — самовлюбленный гений науки казался мне милее, чем Раиду — верный пес царевича.

Ученый, вздрогнув, лишь ускорил шаг и вышел из дома под одобрительное молчание его обитателей.

====== Глава 27 ======

Ранее утро встретило царевича кромешной тьмой и холодом. Солнце еще даже не собиралось вставать, и это обстоятельство не добавляло желания покидать теплую и уютную постель, объятия которой были немногим хуже объятий матери. Локи уже привык подниматься после полудня, а ночи проводить вместе с Иваром в забавах: устраивать мелкие взрывы, запускать фейерверки и просто играть с огнем. Поэтому он ощущал неподъемную тяжесть собственной головы и заторможенность, достойную Тора в изрядном подпитии: будто бы за ночь (точнее, за те несколько часов, что царевичу удалось выкроить для сна) мысли смерзлись в один снежный ком, который, в свою очередь, намертво примерз к земле и оттаивать не собирался. Сонливость сменилась злостью на весь мир, а особенно на отца, который назначил встречу в предрассветный час. Желания ехать в мир, бывший когда-то театральной сценой для детских мечтаний, не было никакого, тем более вдвоем с отцом. «Вдвоем» — это без Тора, но все равно с соглядатаями. Отец возьмет с собой половину дворца, не меньше. Но зато своих рабов можно не брать и отдохнуть от их навязчивых услуг.

Локи встрепенулся, осознав, что сейчас заснет сидя, поднялся на ноги и чуть не упал, запутавшись в складках съехавшей с кровати шкуры. В темноте можно было различить только смутные силуэты предметов, но Локи не собирался растапливать очаг: он покинет дом через самое короткое время, да и слипающиеся глаза заболят от резкого яркого света. То ли дело человеческие лампы с приглушенным щадящим светом. Вот уж что нельзя купить в Ванахейме, так это нормальную настольную лампу.

Процесс одевания занял несколько больше времени, чем обычно. За много месяцев пребывания в поселении Локи уже смирился с необходимостью ходить в защитном костюме, но в этот раз его можно и нужно оставить дома. Просторная и легкая одежда — для жары Ванахейма; теплая и тяжелая — для холода Асгарда. Кто-то из рабов сунулся было помочь, заметив, что господин никак не может подобрать нужной рубашки, но Локи лишь нетерпеливо отмахнулся — уж одеться он точно в состоянии самостоятельно.

Зато причесаться так и не удалось — один костяной гребень сломался прямо в руке, а другой таинственным образом исчез со стола. Устраивать скандал и затевать поиски гребня Локи не хотел, поэтому просто внес его в список покупок — все равно костяные гребни ему никогда не нравились, в отличие от матери. Именно она в свое время подарила ему и Тору несколько, как она считала, красивых, а на деле, безвкусных предметов обихода.

Покончив со сборами, Локи вышел из дома и направился к конюшне. Лошадь Тора, словно почувствовав, что возвращается домой, к своему настоящему хозяину, решила окончательно порвать и так трещавшие по швам отношения с младшим царевичем. Он потратил более получаса на то, чтобы заставить её ехать в нужную ему, а не ей, сторону. Если бы дражайшие родители наблюдали за их противостоянием, то точно отказались бы от недостойного сына — они столько сил положили в его обучение, а он не может справиться с конем! Злой, как тысяча ётунов, мысленно  костерящий самыми замысловатыми ругательствами неродного брата, купившего этот кошмар во плоти, гордо именуемый лошадью, Локи успокаивал себя тем, что на ярмарке выберет самую спокойную лошадь, а эту впредь будет обходить по большому кругу.