Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Заветная ограда показались как раз тогда, когда царевич уже отчаялся увидеть ворота поселения, когда начал предполагать, что он, измученный мыслями об отце, свернул не туда и заблудился, а свита не посмела указать ему на ошибку. Часы, расположенные неподалеку от входа, показывали, что пришло время для очередного бдения над отданным Одином артефактом — Локи было все равно, что делать сейчас, лишь бы не оставаться одному на морозе.

В лабораториум он пришел раньше назначенного срока и сразу же устроился у печки, стараясь растереть замерзшие кисти. Кожу болезненно покалывало — это, конечно, не обморожение, но ничем хорошим не закончится. Он проиграл отцу в очередной раз, и сейчас поражение было еще более унизительным, чем предыдущее: отец слишком хорошо его понимал. И наказанием служили не только мучительные мысли, которые, Локи был уверен, снова станут его кошмарами, но и медленно расползающаяся по телу простуда.

Размышления были слишком безрадостными — вспоминать детально произошедшее, пытаться понять, где он допустил ошибку, было равносильно тому, чтобы морской водой промывать кровоточащую рану. Нужно отвлечься и не задумываться над надвигающейся болезнью — как хорошо было бы выпить горячего вина, чтобы дрожь наконец-то ушла из измученного тела, или хотя бы послушать бесконечный треп Ивара, который снова опаздывал. Царевич мог бы пока поработать с записями о Тессеракте, но даже мысль о том, чтобы брать в руки тонкие бумажные листы и вчитываться в собственный почерк, вызывала желание с головой накрыться какой-нибудь шкурой и не показывать носа. Работать после всего произошедшего было решительно невозможно. К тому же однажды он уже самостоятельно «играл», пускай и не с Тессерактом, а всего лишь с его копией, но то, чем все это закончилось, осталось в памяти надолго, отбивая всякое желание продолжать. Как он тогда чудом жив остался, он гадал до сих пор. Как его не убил отец — тоже. Если только благодаря матери…

Локи прекрасно помнил, как пытался после взрыва подняться на ноги и судорожно понять, кто он, где он и что он вообще делает в Фенсалире? Пол уходил из-под ног, вытанцовывая какой-то замысловатый боевой танец. Локи мутило. Вдруг его грубо подняли чьи-то руки. Разъяренное лицо отца двоилось и троилось.

— Чем ты тут занимался? — послышался громоподобный рык.

Локи при всем желании не мог ответить: голова гудела, ног он не чувствовал.

— Оставь его! — это голос матери. Она подошла ближе и схватила отца за руку. — Он не делал ничего, что нарушало бы твою волю.

Локи медленно приходил в себя, с трудом вспоминал, чем именно он занимался. Отец отпустил его и позволил жене увести себя. Но еще до того, как они вышли за дверь, в нее ворвался взволнованный брат.

— Локи, что случилось? — он застыл на пороге, с ужасом глядя на полуразрушенное помещение. — Ты что делал здесь? — враз осипшим голосом спросил он, подходя к Локи вплотную.

Тот не ответил, он даже не слышал вопроса. Он стоял, опираясь руками на стол, и тяжело дышал. Головокружение прошло, мир опять сиял всеми красками, а воспоминания вернулись, вызвав волну жгучей ненависти в груди.

— Все бесполезно! — заорал он, схватив многочисленные листы, разбросанные и полусоженные. — Бесполезно! Почему?

Ценнейшие материалы обращались в бесполезные клочки бумаги. Он раскидывал обрывки по всей комнате, так что скоро и он и насторожено наблюдающий за ним брат стояли в дожде бумажных лепестков.

— Все было бесполезно! — прошептал он, едва сдерживая слезы…

Локи глянул на Тессеракт, поблескивающий на исследовательском столе. Это было почти триста зим назад. Прошло столько времени. Он знал, что полученные знания пригодятся, но неудавшийся эксперимент настолько выбил его из колеи, что он зарекся работать с артефактами. Да, его мечта была дерзкой. Наверное, в поселении магии над ним бы посмеялись: он, тогда еще отрок, не обладающий почти никакими знаниями и умениями, замахнулся на то, что не сумели (или не оставили записей) величайшие маги прошлого.

Бездумно разглядывая комнату, виденную уже десятки раз, Локи заметил нечто интересное, заставившее его отодвинуться от печки и подняться со ставшей почти родной скамейки. На полке, до сегодняшнего дня заваленной разнообразным хламом, сейчас стояли в ряд баночки из прозрачного стекла. Внутри них располагались маленькие кристаллы всех цветов радуги, расположенные рядком от красного до фиолетового. Они облепляли стенки и тонкие ниточки, выглядывавшие наружу, словно любопытные змейки. Это было очень красиво. Локи дотронулся до одного из них, но тот сломался в тот же миг, оставив на пальце маленький кристаллик зеленого цвета. Царевич резко одернул руку. Кто знает, что это такое? Он хотел уж было сбросить частичку на пол, но вовремя остановил себя. А если эта штука взорвется? Хотел было смыть водой, но вспомнил про натрий, воспламеняющийся в воде.