Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Не вернутся домой живыми асы, напавшие на нашу родину. А вернутся они только духами темными и демонами порочными!

Когда над полем битвы раздался ясный и чистый голос, усиленный магически, многие отвлеклись от битвы, чтобы увидеть его источник. Асов поразила эта маленькая женщина в доспехах, стоявшая во главе армии великанов. Она едва доставала до плеча самому низкому из них, но решимость и царское величие сквозили в каждом жесте. Ее глаза горели беспредельной ненавистью, её рот искажался в безумной усмешке. Один очень хорошо запомнил царицу в тот момент. Но он мог наблюдать и восхищаться её отчаянным бесстрашием всего несколько мгновений, потом армии столкнулись, и он потерял её из виду. Вторично встретились они уже в храме.

С тех пор прошло много столетий, но Один до сих пор помнил собственное изумление, когда впервые поймал на лице маленького Локи такое же выражение, какое было у его матери в день своей смерти: те же горящие глаза, решимость во взгляде, подвижные мышцы лица, мертвенная бледность. Она была блондинкой — он брюнетом, её глаза отливали голубым, его — зеленым, в чертах лица не было никакой схожести. Если бы какой-нибудь художник изобразил мать с сыном, то никто бы не определил, что они ближайшие родственники. Но характер (известный Одину еще с тех пор, когда асинья жила в Асгарде), пластика, выражение лица — все это передалось младшему сыну.

Насколько не стоило в момент битвы слушать крики женщины, настолько, как вскоре понял Всеотец, не стоило придавать большого значения и полуистеричным воплям сына, слетавшим с его губ в моменты наивысшего безрассудства и паники. То, что Локи обожает театральные эффекты, обожает играть голосом, принуждая других восхищаться или даже повиноваться — Один знал давно. Правда, раньше он никогда не смел дерзить своему отцу, но с другими позволял себе вольности, и Один не раз краем уха слышал обрывки пламенных речей. И хотя произошедшее на кладбище сильно разочаровывало отца богов и людей, он был рад хотя бы тому, что Локи сменил тактику — из жертвы превратился в воина. Пока ему можно позволить дерзить.

Образ царицы Ётунхейма незаметно сменился образом царицы Асгарда. Фригг — высокая, красивая, статная женщина, украшенная убором из перьев цапли — символом молчания и забывчивости — Один видел её такой незадолго до свадьбы: в белоснежных одеждах, опоясанных золотым поясом с тяжелой связкой ключей. А ведь, наверняка, Локи считает, что его настоящая мать превосходит приемную во всем, особенно в красоте. Хорошо, что он её никогда не видел: рядом с Фригг царица Ётунхейма лишь бледная тень.

Один подъехал к дворцу, спешился, приветствуя прекрасную супругу. Фригг стояла в дорожном платье, не замечая снега. Её молчание и красноречивый взгляд говорили о том, что она ждет ответы на все свои невысказанные вопросы. Она точно знала, куда и зачем ехал Один, и ожидала скорейшего возвращения мужа и сына.

Царь позволил увести себя в Фенсалир — болотные палаты, как он сам их прозвал. Это было самое чудесное место во всей столице — белоствольные златокудрые березы не опадали даже зимой, из-под снега выглядывали золотые ромашки — свадебный подарок с сюрпризом — с топью, где жило множество цапель и лягушек — царь Асгарда всегда любил хорошие, пускай и не очень добрые шутки. Именно здесь царица проводила большую часть времени, следя за мастерскими, где изготовлялись одеяния из тончайшего льна и шерсти. Когда же она сама садилась за прядильный станок, то по небу начинали проплывать полотна яркоокрашенных облаков.

Давно уже Один не заходил в женские палаты, вызывая, если приходила надобность, супругу к себе. А вот младший сын еще в детстве облюбовал палаты матери и проводил там огромное количество времени. Уж не здесь ли, в тени берез и под неусыпным контролем матери, он занимался тем, чем бы ему никогда не позволил заниматься отец? Подозревать Фригг в сговоре с младшим раньше даже в голову не могло прийти Одину, но не после последних событий: откуда еще Локи сбегать в другие миры, если не из покоев, не видимых глазу Хеймдаля?

— Поездка прошла удачно?

Один словно очнулся: они уже давно вошли в комнату, Фригг сидела за прялкой, а из-под её рук выскальзывала золотая нить.

— Локи недостоин своего титула и своей семьи, — ответил царь Асгарда, подождав, пока девушки оставят их с супругой наедине. — Он жалок и полностью разбит. И как он мог завоевывать мир смертных? — Один помолчал немного, но Фригг не спешила перебивать. — Он откуда-то разузнал правду о своей матери. А ведь даже Хагалар ничего не знал.

— Но мог узнать, — Фригг опустила руки. — Всеотец, разлучи их. Доверять врагу — это ненормально. Он отомстит тебе через Локи и погубит его. Хагалар может обмануть всех в Асгарде, даже тебя. Он уже узнал все секреты прошлого Локи и теперь…

— Он не стал бы говорить Локи о матери, — задумчиво произнес Один, вставая. — Хагалар не забыл своих амбиций: если бы он узнал правду, то скрыл бы ее.