Не потребовалось много времени, чтобы определить имущественное положение Клаки-На. Эл-Су пригласила на помощь Томми, маленького англичанина, чиновника торгового пункта. Не было ничего, кроме долгов, неоплаченных счетов, заложенного имущества и имущества не заложенного, но ничего не стоящего. Держателем заемных писем и залогов являлся Порпортук. Томми неоднократно называл его разбойником, когда проверял процентные начисления.
– Разве это не долг, Томми? – спросила Эл-Су.
– Это грабеж! – отвечал Томми.
– Все равно это долг, – настаивала она.
Прошли зима и ранняя весна, а претензии Порпортука все еще оставались неоплаченными. Он часто виделся с Эл-Су и напоследок указал ей, как уже указывал ее отцу, тот способ, каким долг может быть погашен. К тому же он приводил с собой старых шаманов, которые расписывали ей вечные муки, угрожавшие ее отцу, если долг не будет заплачен. Однажды, после одного из таких убеждений, Эл-Су сделала Порпортуку окончательное заявление.
– Я скажу тебе две вещи, – проговорила она. – Во-первых, я не буду твоей женой. Запомни это. А во‐вторых, тебе будут уплачены до последнего цента все шестнадцать тысяч.
– Пятнадцать тысяч девятьсот шестьдесят семь долларов семьдесят пять центов, – поправил Порпортук.
– Мой отец сказал – шестнадцать тысяч, – был ответ. – Тебе будет заплачено.
– Каким образом?
– Я еще не знаю, но я найду способ. Теперь иди и не надоедай мне больше. Иначе… – она запнулась, – иначе я велю снова вывалять тебя в снегу, как только выпадет первый снег.
Это было еще ранней весной, а немного погодя Эл-Су изумила всю округу. Пронесся слух вверх и вниз по Юкону, от Чилкута до дельты, от стоянки к стоянке, до самых дальних бивуаков, что в июне, когда пойдет лосось, Эл-Су, дочь Клаки-На, будет продавать себя с публичного аукциона, чтобы уплатить долг Порпортуку. Тщетны были все усилия разубедить ее. Миссионер от Св. Георгия спорил с нею, но она возразила:
– Только долги по отношению к Богу уплачиваются на том свете. Долги человеческие принадлежат этому миру, и в этом мире их надо платить.
Акун спорил с нею; но она возразила:
– Я люблю тебя, Акун; но честь выше, чем любовь; а кто я, чтобы позорить своего отца?
Сестра Альберта приехала от Св. Креста на первом же пароходе, но ничего не добилась.
– Мой отец бродит по пустому и нескончаемому лесу, – говорила Эл-Су, – и не перестанет бродить, рыдая вместе с осужденными душами, пока долг не будет заплачен. Только и только тогда сумеет он войти в дом Великого Отца.
– И ты веришь в это? – спросила сестра Альберта.
– Не знаю, – отвечала Эл-Су. – Но такова была вера моего отца.
Сестра Альберта недоверчиво пожала плечами.
– Кто знает? Может быть, все то, во что мы верим, существует на деле, – продолжала Эл-Су. – Почему бы и нет? Тот свет для вас будет с небом и с арфами… потому что вы верили в небо и арфы; для моего отца тот свет будет большим домом, где он всегда будет сидеть за столом и пировать вместе с Богом.
– А ты? – спросила сестра Альберта. – Каков твой загробный мир?
Эл-Су запнулась только на мгновение.
– Я хотела бы понемногу и того и другого, – сказала она. – Мне приятно было бы видеть и ваше лицо, и лицо моего отца.
Время аукциона наступало. Станция Танана в это время была густо населена. Племена, по обычаю, собирались там, чтобы ожидать, когда лосось двинется, и проводили время в пляске, играх, торговле и сплетнях. Кроме того, тут, как всегда, было немало белых авантюристов, торговцев, золотоискателей и вдобавок большое количество белых, приехавших из любопытства поглазеть на необычное зрелище.
Весна запоздала, и лососи не шли. Эта отсрочка только разожгла интерес. Затем, в самый день аукциона, положение стало напряженным из-за Акуна. Он встал и сделал публичное и торжественное заявление, что всякий, кто купит Эл-Су, немедленно погибнет. Он потряс своим винчестером, чтобы показать, какой смертью этот смельчак погибнет. Эл-Су очень рассердилась на это; но он не захотел с ней разговаривать и отправился на пункт, чтобы запастись свежими боевыми припасами.
Первый лосось был пойман в десять часов вечера, и в полночь аукцион начался. Он происходил на нагорном берегу Юкон. Солнце находилось, как полагалось, на севере – как раз под горизонтом, и небо было зловеще красного цвета. Большая толпа собралась вокруг стола и двух стульев, стоявших на краю откоса. В передних рядах стояло большое количество белых и несколько вождей. Особенно обращал на себя внимание Акун с ружьем в руке. Томми, по просьбе Эл-Су, изображал оценщика, но она сама сказала вступительную речь и описала продающийся товар. Она была в туземном, по-варварски роскошном наряде дочери вождя и стояла на стуле, чтобы удобнее было ее разглядывать.