— Я с ней еще поговорю! Я ей скажу, как друзей прятать у себя на квартире! Ну ладно, спрятались, воркуете там, но повидаться-то бедную Сашу могли пригласить? Нехорошо, ребятки! Все, жди! Выезжаю! — И она бросила трубку.
Петров усмехнулся. Нравились ему вот такие бесшабашные девки.
Через пятнадцать минут она была уже в квартире. Как только увидел ее, так сразу все вспомнилось. Как сидели тогда у Юрика Устьянцева. Как Саша танцевала то с Юриком, то с Петровым, а Наталья сидела в углу, грустная и потухшая. Как Устьянцев волчонком посматривал на Петрова, потому что Саша приглашала и приглашала Петрова. А потом они вышли. И целовались с ней. И Саша шептала Петрову: «Я хочу быть с тобой…» — «Детка, — отвечал Петров, — я тоже этого хочу. Но нельзя». — «Я не хочу с Устьянцевым, — шептала Саша. — И потом — запомни: тебе будет плохо с Натальей. Я знаю…» — «По-другому нельзя, — говорил Петров. — Юрик мой друг». — «Я хочу быть с тобой, — настаивала она. — С тобой». — «Нет, ты будешь с Устьянцевым. А я буду с Натальей». — «Это невозможно», — шептала она. И они целовались. И все-таки он был против: «Пойдем, им плохо без нас. Мы не должны их бросать. Ведь мы люди…»
И вот теперь они были одни.
— Ну что же ты? — спросила она, улыбаясь ему откровенно, бесстыдно.
Он не дал ей снять плащ. Захлопнулась дверь, а он уже целовал ее. Она пахла дождем, свежестью, молодостью, соблазном.
— Какой ты стал симпатичный, — она нежно гладила его по лицу. — Весь в шрамах. Как я люблю таких мужиков — мужественных, сильных, в шрамах…
— А ведь в прошлый раз я был без шрамов?
— В прошлый раз ты был противный. Ты заставил меня пойти к твоему низкорослому Юрику…
— Тебе не понравился Юрик?
— Я терпеть не могу маленьких мужиков. Мне их жалко. Мне противно с ними.
— Бедный Юрик! — Прозвучало это как знаменитое шекспировское: «Бедный Йорик!»
…Потом, когда они лежали и слушали Азнавура, позвонила Наталья:
— Ну, как продвигается твой очерк, милый?
— Кажется, я его закончил.
— Правда? Ой, какой молодец, я тебя поздравляю! Сегодня будем обязательно отмечать это событие!
— Ты купила билет?
— Да, купила, — голос ее сразу потух. — На завтра. На одиннадцать утра.
— Молодец.
— Ты соскучился по мне?
— Да.
— Очень?
— Приезжай скорей. Я жду тебя. — (Между прочим, Саша, лежа на его плече, одним ухом прислонилась к трубке, слушала и улыбалась.)
— Чем ты занимаешься?
— Лежу в постели с красивой женщиной.
Наталья рассмеялась в трубку счастливым, радостным смехом.
— Ах, Владик, какой ты шутник! Я так тебя люблю! Не уезжай!
— Ты же знаешь, у меня дела.
— Да, дела. Знаю. У мужчин всегда дела. Дела, дела… А мы? Мы что-нибудь значим для вас?
— Если бы не вы, ни одно наше дело не сдвинулось бы с места.
— Я хочу видеть тебя. Я сейчас приеду. Отпрошусь у ректора и приеду.
— Да, приезжай скорей…
Она поцеловала его и положила трубку.
— Мне уехать или остаться? — спросила Саша.
— Конечно, остаться, — сказал Петров.
Саша рассмеялась.
— А что ты скажешь Наталье?
— Я же ей сказал: я лежу в постели с красивой женщиной.
— Так она тебе и поверила! Она убьет меня.
— Разве вы не самые близкие подруги?
— Да, подруги. Но у нас странная дружба. Она бережет свое тело, как драгоценный сосуд. Я так не могу. Мне хочется дарить себя всем. Всем!
— Единственное, что женщина должна хранить, как драгоценный сосуд, — это свое тело, — серьезно сказал Петров.
— Правда? — удивилась Саша.
— Правда, — ответил Петров.
— Значит, ты меня осуждаешь?
— Ты искренняя. Я люблю искренних женщин.
— А просто как женщина? Я нравлюсь тебе?
— Очень.
— Вот видишь. А Наталья говорит, я не могу нравиться мужчинам всерьез.
— Она не знает мужчин… Так ты действительно остаешься?
— Ну что ты! — рассмеялась она. — С Натальей мне еще жить и жить. А ты — фьюи-ить! — и нет тебя!
— Все-таки каждый человек — мудрец. Каждый! — сказал Петров.
Утром Петров уезжал. Наталья плакала.
Она плакала не навзрыд, не громко, — просто слезы текли из глаз сами по себе. И остановить их она была не в силах.
Петров не успокаивал ее; знал по опыту: будет еще хуже.
Перед самым выходом из квартиры он набрал номер телефона:
— Елена Васильевна? Добрый день! Петров беспокоит. Как это пропал? Собирал материал. Инкогнито, как говорится. Да, материал любопытный. Думаю, получится неплохой очерк. А звоню вам, между прочим, вот почему. Уезжаю в Москву — хочу попрощаться. Срочно вызвали в редакцию, так что даже не успеем повидаться… Вы уж не обижайтесь на бедного замотанного журналиста… Кстати, хотел спросить у вас: что нового слышно о Боброве? Нашли его?
— Да, нашли, — ответила Елена Васильевна.
— Ну, слава богу! — обрадовался Петров. — Сколько он вам нервов попортил…
— Но нашли его мертвым, — добавила Елена Васильевна.
— Как мертвым?! — пораженно воскликнул Петров.
— Его убили, — поправилась Елена Васильевна. — В поле, на сотом километре от Ярославля. По шоссе на Кострому…
— Не может быть, — прошептал Петров.
— К сожалению, это правда, — сказала Елена Васильевна.