Любить и убивать

Смирнов выбрался из качалки и — руки в карманах — походил по террасе, как всегда без палки, сильно хромая. Посмотрел на Лидию Сергеевну — требовательно, посмотрел на Ксению — виновато.

— Вот что, Ксюша. Ты должна понять, если мы начнем разматывать эту историю, то может выясниться такое, что самым скверным образом напрямую коснется твоих родителей. Ты готова к этому?

— Я хочу знать правду. Я хочу жить по правде. — Ксения поднялась, стала за спиной Лидии Сергеевны и положила руки ей на плечи. Лидия Сергеевна щекой коснулась ее запястья.

— Смотри потом не пожалей, — без жалости предупредил Смирнов и, побренчав в кармане ключами, потребовал от жены: — Твоя очередь говорить, полковница в отставке.

— Шофер Элеоноры после того, как он утром ее привезет, и его концы в течение дня — вот тебе и рузановские связи, Жора.

— Принято, — весело согласился Сырцов. — Еще что?

— То, что очевидно. Поиск дачи и нынешнего хозяина ее. Хлопотно, но вполне реально, ты сам определил возможный район.

Лидия Сергеевна подняла голову:

— Ксюша, ты покатаешься с Георгием?

Ксения молча кивнула. Лидия Сергеевна опустила голову и закончила:

— Это первоочередное, Саша.

— Первоочередное сейчас нечто иное, — не согласился Смирнов, бухнулся в качалку и стал раскачиваться. Все смотрели, как он качался, и ждали, когда он изволит продолжить. Дождались. — Сейчас… Ну, не прямо сейчас, а, допустим, через часок, ты, Лида, забираешь Ксюшку и мотаешь отсюда. Алик вас проводит.

— Допускаешь? — тихо и осторожно спросила Лидия Сергеевна.

— Знаю, — ответил Смирнов и дополнил ответ: — Я их знаю.

Глава 31

То, что в дачных поселках называлось пятачком, составляли пять улиц (одна из которых — центральная, соединяющая с главной магистралью, а потому и в асфальте), с пяти сторон вливавшиеся в развеселую, бурно заросшую травой с большими песчаными проплешинами площадь. Площадь Звезды, или лучше по-французски с нижегородским: пляс Этуаль.

Хотя и хорошо знал эти места — улицы, переулки, проезжие тропы — Смирнов, но знал как обыватель, обитавший в данном пространстве. Проводив Спиридонова, Лидию и Ксюшу и приспособив к делу Казаряна, Сырцова и Кузьминского, он взгромоздился на велосипед, который нежно попискивал под его тушей, и отправился на рекогносцировку; всерьез изучать оптимальные автомобильные подходы и отходы к их даче и от нее.

Смирновская дача по нынешним временам стояла, как теперь принято говорить, в зоне повышенного риска: в конце широкого, с грунтовой колеей проулка, выходившего в довольно приличный лесок.

Вернулся в сумерки. Троица сидела за столом и ответственно играла в покер. И думать не думали, чтобы выпить. Понимали, что к ночи надо быть энергичными, как индейцы на тропе войны. Увидев Смирнова, Кузьминский отложил карты и задал всеобъемлющий вопрос:

— Ну?

— Проигрался, да? — догадался Смирнов. — И крупно?

— Тысячу шестьсот граммов «Смирновской», — признался Кузьминский.

— Как так? — не понял Смирнов.

— У нас фишка — сто граммов «Смирновской». В твою честь, — объяснил Казарян. — И договоренность: игра до твоего возвращения.

— Не за то отец сына бил, что играл, — грустно констатировал Кузьминский, — а за то, что отыгрывался. Отца у меня, к сожалению, уже нет.

— А я на что? — возразил Смирнов.

— Ты — батька. Как Махно, — не согласился проигравший и повторил: — Ну?

— Скорее всего, тихо подъедут по тропке через лес, — ответил Смирнов.

— Почему? — быстро спросил Сырцов.

— Дважды мазаться на пятачке, въезжая в наш проулок и выезжая из него — не то чтобы очень для них опасно, но, во всяком случае, крайне нежелательно: кто-нибудь да обратит внимание. Ночных влюбленных парочек здесь как собак бездомных. Вероятность того, что они по тропе вырвутся из леса, почти стопроцентная. А уходить будут по проулку на пятачок и далее как положено.

Сырцов сразу все понял, а Казарян, в связи с отсутствием в последнее и весьма длительное время сыскного опыта, — нет.

— Обратно лесом им безопаснее, — возразил он, поморгав армянскими выразительными глазами. За Смирнова ответил Сырцов:

— В ночи, по лесной тропке… Вы видели ее извивы? На скорости и в мандраже — это же наверняка остаться без машины.

— Понятно, — сказал Казарян. — Что делаем, Саня?

— Ждем, — ответил Смирнов. — А как окончательно стемнеет, я вас разведу по точкам. Оружие проверили? Я за тебя, Витя, беспокоюсь.

— Иваныч, обижаешь, — действительно обиделся Кузьминский.

— Они уже изготовились, они уже где-то рядом! — с восторженной яростью воскликнул Сырцов и наконец, бросив карты, поднялся из-за соломенного стола. — Вот теперь-то и начнется настоящий покер!