Любить и убивать

И пошел себе посетителей шмонать. Заказав себе любимого «Джим-Бима» и попутно содрогнувшись от цены, Сырцов устроился поудобнее на кожаном сиденье и стал смотреть кино на широком экране зеркала за стойкой. Вон декольтированные дамочки у карточного стола. Глазки выпучены, лобики наморщены, зубки оскалены. Нехороши сейчас, нехороши. Рядом два быка, играя, плохо делали вид, что им все равно — выигрывать или проигрывать. Скромно, даже бедно одетая дама, неподвижная, как соляной столб, только глаза неотрывны от рук банкомета — это неизлечимо больная. Несколько парочек, каждая из которых — скоробогатей с курочкой, играли для престижа и показухи.

Паша был у колеса рулетки. Вальяжен, элегантен, даже красив. И улыбался, открывая замечательно белые ровные зубы. Это он у Эли хорошие запасные бюгели вставил. И, несмотря на бороду и гриву, далеко не стар. Как там отец Афанасий описывал? «Хорошо сложен, хорошо одет, высок, спортивен, в меру интеллигентен, в роскошной полуседой бороде. Возраст между сорока и пятьюдесятью». Подошло, все подошло. Но скорее пятьдесят, чем сорок. Ай да Паша, ай да молодец!

Молодец Паша яростно и неотвратимо проигрывался. Он широко ставил и на цвет и на числа, но Сырцов

ни разу не заметил, чтобы фишки вернулись к нему во множестве. Они вообще к нему не возвращались.

И не было здесь у Паши контактов. Не до контактов. Он играл всерьез.

Сырцов не спускал с Паши глаз до прихода Миши. Миша пришел, а Паша в это время впервые и крупно выиграл. Придвинув к себе горку фишек, он достал из специального кармана смокинга золотой портсигар и закурил. В первый раз выиграл и в первый раз закурил. Примета у него, видно, такая имеется. И закурил не «Приму» ли свою любимую? А что? «Прима» в золотом портсигаре. Шикарнее некуда.

— Так и не решились? — отвлек его Миша.

— Страшно, Миша, ей-богу, страшно! — признался Сырцов. — Выпил, а все равно боюсь.

— Тогда уж лучше не начинайте, — как знаток, посоветовал Миша. — Те, которые боятся поначалу, самые безрассудные.

— Это я-то безрассудный? — слегка обиделся Сырцов.

— Вы еще сами себя в игре не знаете, Георгий Петрович. А у меня уже кое-какой опыт.

— Ну что ж, полагаюсь на твой опыт. Решил — не играю. Выпей все же, Миша, со мной за то, что удержался.

— Не положено... — вяло отказался Миша.

— Мы незаметно, — взбодрил его Сырцов.

Бармен диалог сей слышал и тут же соорудил то, что надо. Сырцов отхлебнул, а Миша быстренько принял и укорил расслабленно:

— Соблазнитель.

Делать здесь больше нечего. Да и опасность засветиться немалая.

Сырцов допил из вытянутого стакана и сообщил:

— Пойду я, Миша.

— Я провожу, — поспешно предложил тот. В золотисто-белом вестибюле Миша вдруг спросил: — Вы Василия Сергеевича пасете, да?

— Плохо я тебя учил, Миша, — с горечью признался Сырцов. — Пас, пас и вдруг домой заспешил. Кто же так пасет?

— И то верно, — подумав, грустно согласился Миша. — Как-нибудь еще забегайте к нам, а?

— Может, и решусь. Когда большие деньги будут. Бывай, Миша.

 ...Светлана, верно, уже наборный диск телефона сорвала. Хотя вряд ли, у нее кнопочный «Панасоник» с повторным набором. Включила себе и книжечку почитывает. Что же такое забористое читает наша изысканная дама? Маркиза де Сада? А может, ни хрена нe читает, телевизор смотрит.

С уже привычными предосторожностями Сырцов пробрался в дом родной. Задернул гардины, зажег свет. Раздеваясь в прихожей, услышал, как зазвонил телефон. Пять раз дал гудки и умолк. Сырцов посмотрел на часы. Семь минут второго. Он разделся, умылся, поставил чайник и стал резать колбасу. Не дорезал, потому что опять зазвонил телефон.. И Сырцов опять посмотрел на часы. Семнадцать минут второго. Точно, на включенном автомате.

На четвертом гудке Сырцов снял трубку:

— Слушаю вас.

— Это невыносимо, Георгий! — Ломкий голос Светланы нестерпимо истерически вибрировал. — Я звоню, звоню беспрерывно, а вас все нет и нет!

— Это не вы звоните, а автоматический набор, — поправил ее Сырцов и фальшиво понедоумевал: — А что, собственно, случилось?

— Но завтра же мое свидание с Ксенией, а я ничего не знаю. Где? Когда?

— И что, — добавил Сырцов.

— Что — что? — испугалась Светлана.

— Телевизионная игра есть «Что? Где? Когда?».

— Вы опять издеваетесь надо мной.

— Я устал от тебя, Светлана, — искренне признался он.

— Ты... Ты... — Светлана задохнулась, прерывисто хрипя, восстановила дыхание и сказала в тяжелой злобе: — Ты ответишь мне за это, Георгий.

— Мы закончили разговор? — поинтересовался Сырцов.

— Я ненавижу тебя!

— Я это понял. До свидания. — Сырцов положил трубку. Что ж, он свое дело сделал так, как советовал Дед. Сырцов не отходил от телефона, чтобы зря не бегать. Телефон зазвонил через минуту. Номер самолично пальчиком набирали. Без автоматики.

— Я прошу прощения, Георгий. — Тон спокойно-ледяной. — Но все-таки следует завершить наши деловые отношения. Я понимаю, вы сделали свое дело, вы отработали гонорар, найдя Ксению...

— Кстати, о гонораре. Я никак не могу возвратить вам лишнюю тысячу. Завтра я верну ее вам.

— Значит, мы завтра поедем на встречу с Ксюшей?

— Поедем, обязательно поедем.

— Когда?