Любимец зрителей

— Почти. Я не хочу никого беспокоить. Я не хочу вынуждать людей говорить: «Как это грустно. Представляю себя на вашем месте», — как будто можно оказаться на моем месте! Но то, что думает старая ведьма, очень забавно. И в основе своей логично.

— Ее сын часто заходит? Его мать утверждает, что он вечно ошивается у вас и вы учите его пить. Наверное, от него пахнет, когда он заходит пожелать ей спокойной ночи. Я могу даже уточнить: он начал пить немного раньше смерти своего дяди.

— Хорошо, — сказал Ришар жизнерадостно. — Я во всем признаюсь. Мы с Марселем сообщники, это мы кокнули папашу Фромана, если это доставит удовольствие старушке.

— Да, — ответил Дрё, — вы вправе издеваться. Досадно то, что она звонит многим и порет всякую чушь. Клуб кумушек, как говорит мой заместитель, радуется, а власти огорчаются. Послушайте, я буду откровенен: не могли бы вы с сестрой ненадолго уехать?

Ришар понимающе подмигнул.

— До конца выборов, а?

Дрё быстро встал, словно охваченный гневом.

— Так, действительно… исключительная у вас способность раздражать!

— Это приказ… свыше?

— Вот и нет. Это мой совет вам. Дружеский. В ваших же интересах.

— Я отвечу вам. Мне наплевать на общественное мнение. У меня нет ног; я пожизненно приговорен сидеть в этом кресле! В жизни я могу участвовать лишь в качестве зрителя. Мне кажется, что спектакль стоит того. Сейчас не время уезжать из театра.

Дрё не нашелся, как возразить. Он вылетел разъяренный. Ришар принялся набивать трубку, шепча: «Решительно, никто никого больше не уважает. Я — калека, мсье!»

Среда. Еще три дня. Даже меньше. Я дождался пяти часов. В это время Фроман возвращался на службу; я знал это от Шамбона. Я снял трубку. Можно сказать, поджег бикфордов шнур, скоро раздастся взрыв.

— Алло… Я хотел бы поговорить с мсье Фроманом.

— Кто его спрашивает?

— Дело личное и не терпит отлагательств.

— Подождите.

Наступило молчание. В ушах — тяжелые удары сердца. Когда-то я был хладнокровней, так то когда-то… Внезапно раздался голос Фромана, властный и заранее раздраженный:

— Да? В чем дело?

— Мсье Фроман?

— Слушаю вас.

Понижаю голос. Все шепоты одинаковы.

— Присмотрите за своей женой. Ее частенько видят с другим.

Вешаю трубку. Там, насколько я его знаю, мсье исходит пеной. Бедняга! Весь вечер он будет носиться со своей яростью, но виду не покажет. Пока нет. Он, очевидно, знает, что племянник увивается за его женой. И знает давно. Но теперь, когда это заметили в городе… Пора резать по живому. И он разрежет. Завтра, в четверг… Или, может быть, в пятницу. Без криков и бессмысленных угроз. Что можно сделать? Не забывать, что, нападая на Шамбона, он нанесет удар сестре. Что тогда? Удалить Шамбона. Отправить его в один из филиалов? Недостаточно. Если Шамбон и Иза захотят встречаться, их не удержит никакое расстояние. И потом, почему один Шамбон? Почему бы не приняться за Изу и за меня заодно? Можно пересмотреть распоряжения в отношении нас, выгнать в конце концов. Или поставить перед выбором: «Еще раз встретишься с Марселем, и я укажу твоему братцу на дверь!» Закрываю глаза. Испытать бы еще хоть раз божественный страх, что на секунду пробирал меня до костей, когда вот-вот на полном ходу я помчусь к победе или к смерти. Но ничего. Ничего, кроме легкого возбуждения. Мои нервы, Фроман погубил и их тоже. Должна произойти семейная сцена. Однако это не так важно. Теперь разразится мерзкий, безудержный семейный скандал. Ну и пусть! Для моего плана самое основное, чтобы сцепились дядя с племянником, чтобы искры робких поползновений Шамбона разгорелись в ревущее пламя всепожирающего желания смести все препятствия. Одно из двух: или он приложит все силы, чтобы помочь убрать Фромана, и мы с Изой становимся хозяевами. Или он струсит, и Фроман погубит нас с Изой во второй раз. Я думаю, что лучше выпить: виски или могадона. Я мечтаю лечь и уснуть. Тогда могадон.

Наступил четверг. Иза позвонила мне в два часа. Удалось. Пламя разгорелось. Взрыва не произошло, скорее, разрыв. Фроман внешне спокоен, но внутри у него все кипит. За кофе он спокойно сказал племяннику: «Ты негодяй». Потом, обращаясь к Изе: «Шлюхам я плачу вовремя». И продиктовал свои условия. Шамбона — в ссылку. Отделение в Гавре с приказом о невыезде. Для Изы голодное заточение в замке. Фроман назначает встречу с нотариусом. Но зачем? Тайна? Меня — в сумасшедший дом, якобы на перевоспитание. Одним словом, типичная реакция возмущенного мелкого буржуа-рогоносца. А старуха? Она еще ничего не знает. Мой телефонный звонок попал точно в цель, как выстрел крупной дробью. Иза буквально в ужасе. Земля уходит у нее из-под ног. Она уже видит нас обоих снова нищими и гонимыми. Она винит меня во всем, меня одного, и она права. А я спокойно жду Шамбона. Пока мне удается контролировать события. Естественно, хотелось бы самому присутствовать при этой сцене, потому что мне пересказали ее довольно сухо. Я здесь, как болезненный нарост сбоку на доме, воспринимаю лишь едва заметное биение далеких мощных катаклизмов… Теряю в эмоциях, но выигрываю в холодном трезвом анализе.