Любимец зрителей

— Ну, думаю, она снова встретилась с моим братом, и они оба вырвались на волю. — Мне: — Я не прав?.. Проклятый Рауль!.. А ты что, за ними гоняешься?

Я с трудом сдерживался, чтобы не выпалить ему в лицо: «Твой брат мертв!», а затем заставил себя выпить глоток ликера.

— Да, — повторил я, — что стало с этой Франсуазой?

— Опять-таки если верить Раулю, после бомбежки Сен-Назера они укрылись втроем в Сен-Жоашеме, на самом болоте. Затем пришли американцы. Тогда же Рауль присоединился к партизанам из Гаврского леса. Немцы же взяли Сен-Назер в капкан. Франсуаза по-прежнему оставалась в Сен-Жоашеме вместе с теткой. У Рауля уже почти не хватало времени мне писать. Его красотка оказалась в капкане, а он умирал от любви по другую сторону реки.

— Зря ты насмехаешься, — сухо бросил я, — отец сражался. Он невероятно рисковал, пытаясь переправиться через Бриер и добраться до Сен-Жоашема.

Дядя пожал плечами.

— Полегче! Ты забываешься. Конечно, повсюду стреляли. Но ведь все понимали, что война скоро кончится, а немцы капитулируют. Поэтому их более или менее оставили в покое.

— И все же отец…

— Да ладно… Не кипятись. Рауль был героем, настоящим романтическим героем, раз уж тебе так нравится. Впрочем, эта история действительно хороша… Парень, пробивавшийся тайком через оккупированный район, чтобы свидеться с подружкой, поцеловать ее и опять упорхнуть… ведь расстояние-то было нешуточное. Да, история хороша, но закончилась она скверно. Перед самым перемирием брат подхватил вирусный гепатит. Его положили в госпиталь в Нанте, и он провалялся там несколько месяцев.

— А Франсуаза? — спросила Клеманс.

Дядя взял ее за шею и нежно встряхнул.

— Ты смотришь в корень… Франсуаза… пропала! Она села на один из первых поездов и вернулась домой, в Париж. С тех пор от нее ни слуху ни духу. Ты не жил в то время… Половина страны разыскивала другую половину… письма пропадали… Короче говоря, как только Рауль набрался сил, он начал розыск… По крайней мере, так он мне говорил… Я-то полагаю, что брат довольно быстро сдался. В конце концов он позволил себя женить. Семейство Куртенуа прибрало его к рукам. Я так до конца и не понял, что же произошло. Мне надо было жить своей жизнью… О чем ты еще хотел спросить?

— Я думал, что ты сможешь мне больше рассказать об этой женщине.

— Да что ты! Раз уж отец потрудился тебе написать, неужели он не сообщил, как снова с ней встретился?

— Как раз нет.

— А тебе не пришло в голову порыскать в Геранде?

— Но я не знал, что Франсуаза жила в сорок первом в Геранде.

— Ну, на твоем месте я отправился бы туда, поискал, поспрашивал. Что ты вообразил? Что привезешь кающегося отца в Керрарек? Ты же знаешь, что они далеко. Как! Ты не можешь оставить их в покое? Послушай, я — не любитель давать советы, но поверь мне: возвращайся к своим зулусам и забудь про все остальное. Я всегда полагал, что мой брат — простофиля, подкаблучник и даже, скажу тебе прямо, классический представитель подневольного мира мужей… Но если он сбросил цепи, отпусти его с миром, черт побери! Он вправе быть счастливым. — Обращаясь к Клеманс: — Не так ли, моя козочка? — Мне: — Теперь, раз ты спешишь, не забывай о часах. Приезжай и другой раз… Запасись временем… Мы осмотрим ульи. Это захватывающее зрелище, вот увидишь.

Так закончилась наша встреча. Я постарался ничего не забыть. Несколько выпитых капель спиртного все больше давали о себе знать, и я решил переночевать в Сенте. Из окна своего номера я смотрел, как ночь опускается на реку. Франсуаза! Может быть, это она убила отца? Я так устал, что самые безумные предположения казались мне приемлемыми. Представлялось очевидным, что бедному старику помешали уехать. Способов удержать кого-либо не так уж много. Его куда-то упрятали или уничтожили. Упрятали? Это смешно. Значит…

Зажглись фонари. На поверхности воды множились блики. Я наполовину дремал, предаваясь ленивым мечтам. Франсуаза… почему она не попыталась разыскать отца после освобождения? И когда, тридцать семь лет спустя, случай свел их вместе, была ли она вне себя от восторга, как решил отец?

«Простофиля», — сказал дядя. Нет. Однако однообразие будней его сломило, заставило потерять голову…

Я принял снотворное, чтобы положить конец раздумьям. Завтра я отправлюсь в Геранду и наведу там справки. Разумеется, у меня ничего не получится. Я вернусь в Керрарек и никогда не узнаю правды. Ах! Лучше бы я остался в Таиланде!

На следующий день я снова собрался в дорогу и поехал в противоположном направлении. Я не строил никаких иллюзий. Конечно, Франсуазы Меж в тех краях уже нет. Как знать, возможно, она тоже исчезла, не оставив следа. А я гоняюсь за призраками. Между тем в этот солнечный день поля, деревья и цветы казались более реальными и насыщенными светом, внушая мне смутную надежду на то, что Франсуаза где-то существует и я не теряю времени зря.

Геранда — ты был там вместе со мной и должен помнить — это что-то вроде уменьшенной копии Сен-Мало; она теснится вокруг собора.