Любимец зрителей

— Вот именно. Это несчастные люди, вроде вас, которым отказывают в праве усыновить ребенка. Получается, что я жесток, мне, право, очень жаль. Но что поделаешь? Факты остаются фактами. А то, что Амалия стала соучастницей Марии и что она ответственна за похищение Патриса, — это факт. Я сейчас рассуждаю как комиссия. И факт, что, не выдав Марии, она явилась косвенной причиной смерти вашего мужа и Патриса. И вы имели бы полное право ее возненавидеть. А именно ее сына, Жулиу, вы и собираетесь усыновить… В общем, сына своего врага.

— Я люблю его, — пробормотала Ирен.

— Сейчас да, — продолжал нотариус. — А потом? Через пять, через десять лет… Когда вы обнаружите, что он — копия своей матери, как говорят. Я приношу вам боль и сержусь на себя за это… Но будьте мужественны, Ирен. Мы проиграли. Откажитесь от Жулиу. Придет день, когда решат, что вам можно без всяких опасений доверить ребенка. Я в этом совершенно уверен. Но только не Жулиу. Не после того, что выяснилось… Алло! Ирен? Ирен, послушайте меня.

Она бесшумно положила трубку. Она плакала. Джулито пальчиком водил по дорожкам от слез на ее щеках. Он мурлыкал: «Мама бобо… мама бобо…» Потом поднес пальчик ко рту и задумчиво стал пробовать его на вкус.

— Шеф, — сказал таможенник, — подойдите на минутку, пожалуйста. Тут одна женщина… Она ждет неподалеку, с ребенком… У нее только удостоверение личности. А насчет малыша, так она, похоже, вообще растерялась. Она говорит, что это ее сын. Может, оно и так, конечно. Но меня бы это удивило. И еще она говорит, что не знает, как долго пробудет в Женеве. Шеф, помните развод супругов Мадлен? Того мальчишку, которого бабушка выкрала, потому что не хотела отдавать его отцу… Ей прямо на месте не сиделось… И курила она без конца… Вы тогда сами сказали: «Какая-то она чокнутая…» Ну так посмотрите на дамочку, вон там. Ну что? Похожа на ту… Вот увидите шеф. Это окажется еще одна история с киднеппингом.

Спящие воды

Les Eaux dormantes (1984)

Перевод с французского А. Райской

Старина! Ты мне все, бывало, говаривал: «Из того, что тебе пришлось пережить, вышла бы прелюбопытная история. Поделись со мной своими воспоминаниями — ну, а я уж берусь сделать из них роман». Вот мне теперь и вздумалось поймать тебя на слове. Я прочел твою последнюю вещь. Это просто здорово! Так что я готов довериться тебе. Если ты еще не передумал — за мной дело не станет. Времени, увы, у меня нынче в избытке. Знал бы ты, как впустую проходят целые дни…

Но только не жди от меня связного рассказа. Я не хочу сказать, что буду писать обо всем, что взбредет мне в голову; но все же позволь мне не слишком себя стеснять. Что бы могло мне сейчас помочь, так это прежде всего возможность выговориться. Ведь я так одинок! Ты сам решишь, что можно обнародовать, а что должно остаться между нами. Не обессудь, если я иной раз и повторюсь. Или, наоборот, позабуду упомянуть какие-то подробности, без которых, по-твоему, нам не обойтись. Все это мы уладим после.

Ну так за дело. Только вот с чего начать? Не стану рассказывать, почему я решил стать В.Б.Г., то есть «врачом без границ». Это ты и так знаешь. Нам с тобой довелось обсудить мои первые шаги. Землетрясение в Лиме… Эпидемия на Мадагаскаре… Резня в Бейруте… В свои двадцать семь лет я повидал всякие раны, болезни и страдания. Так, во всяком случае, мне казалось. Ну, а потом были «плавучие гробы»; с них-то я и начну, если ты не против, — начну с того, что меня потрясло до глубины души, наложило на меня свой отпечаток, и, если можно так выразиться, — мумифицировало, как это бывает с теми, кто подвергся воздействию атомного взрыва. Отныне моя жизнь распалась на «до» и «после». До того я был хорошим специалистом. Сейчас я объясню. Хороший В.Б.Г. — это не тот, кто, вдруг проникшись состраданием к страждущим, больше не желает оставаться равнодушным при виде голодных, покинутых, обездоленных. И не тот, кто, подобно миссионерам, верит, что он призван принести свою жизнь на алтарь человечности. И уж конечно это не пылкий искатель приключений, рвущийся навстречу людским страданиям, словно неукротимый землепроходец. Думаю, нечего и говорить, что это также и не убежденный защитник «третьего мира». Это лишь досужие домыслы публики, узнающей о нас из случайного репортажа. На самом деле все совсем не так. Для нас настоящий профессионал — это прежде всего хороший врач, опытный специалист, способный, помимо всего, оказаться полезным и в смежных областях медицины. Я, к примеру, специализировался по так называемым «колониальным заболеваниям», но могу при случае выполнять несложные операции или даже заменить анестезиолога. Разумеется, независимо от обстоятельств, то есть от опасности, которой мы подвергались. Короче, истинный профессионал в любой области — тот, кто ставит свое дело превыше всего, тот, кто при виде пожара или маньяка, захватившего заложника, деревни, в которой свирепствует чума, — скажет: «Я должен туда пойти».