Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

– Чудесная ночь, – произнес Государь, подняв голову к небу.

На черном небе мерцали огромные звезды. Свежий воздух с примесью полевой влаги и аромата сена распространялся по всему двору. Деревня словно затаилась, не издавая ни одного звука. Лишь изредка тишину нарушало тявканье собак. Яковлев тоже поднял голову кверху и сказал:

– Завтра будет хорошая погода. – Потом повернулся к Государю и добавил: – Нам опять придется вставать очень рано. Выезд я назначил на четыре утра. Очень боюсь, как бы на Тоболе не начался ледоход.

Государь не ответил. Яковлев уже привык к этому. Молчание тоже было ответом. Государь понимал, что в нынешнем положении все решения, связанные с ним, принимают другие. Докурив папиросу, он пошел в дом, где Александра Федоровна уже ложилась спать. Когда Яковлев, направляясь за ним, взялся за ручку двери, Гузаков дал ему знак задержаться.

Яковлев остановился. Гузаков вплотную подошел к нему и, нагнувшись к самому уху, сказал:

– Нехорошие вести пришли из Тюмени. Туда еще вчера прибыл отряд из Екатеринбурга. Ждут нас.

– Кто тебе сказал об этом? – сразу насторожившись, спросил Яковлев.

– Сашка Семенов. Скакал навстречу нам целый день, чтобы вовремя предупредить.

– Большой отряд?

– Человек пятьдесят, не меньше. Все вооружены, вокзал под их контролем.

– Тюмени нам не миновать, – сказал Яковлев задумчиво. – Сколько там наших?

– Двадцать человек, – ответил Гузаков. – К нашему приезду они подгонят на вокзал поезд.

– В общем-то, не так и страшно, – сказал Яковлев. – Мы же сворачиваем охрану по всей трассе. Когда подъедем к Тюмени, нас будет больше сотни.

– Сашка говорит, что из Екатеринбурга прибыли отчаянные фанатики.

– Других оттуда не пришлют. Это мы с тобой и без него знаем, – сказал Яковлев. – Пошли спать, Петруха. Утро вечера мудренее. А завтра, когда переправимся на другой берег, пришли ко мне Семенова, надо с ним поговорить.

Яковлев специально отложил этот разговор на утро. Знал – если поговорить с ним сейчас, уснуть не придется. Ничего хорошего Семенов сообщить ему не мог.

Глава 9

Устроившийся на ночлег в прихожей, Яковлев проснулся оттого, что услышал чьи-то шаги. Открыв глаза, он увидел перед собой хозяйку дома.

– Их Величества уже встали, – шепотом сказала она, кивнув на дверь комнаты, в которой ночевал Государь. – Я слышала, как они разговаривали.

Яковлев соскочил с постели, быстро оделся, ополоснул лицо. За окнами было уже светло. Он вышел во двор. К нему тут же подскочил возмущенный Гузаков.

– Матвеев с Авдеевым уже целый час домогаются удостовериться, что царь не сбежал, – сказал он. – Требовали, чтобы я пропустил их в дом.

– Ну и что ты ответил? – спросил Яковлев, нахмурившись.

– Велел вытолкать их за ворота.

– Правильно сделал, – сказал Яковлев и тут же спросил: – На реке не был?

– Был, – ответил Гузаков. – Лед никудышный. На лошадях не проехать, реку придется переходить пешком.

– Готовь команду, сейчас выходим, – сказал он и направился в дом.

Царская семья сидела за столом, пила чай с ватрушками. Увидев Яковлева, все повернулись в его сторону.

– Доброе утро, – сказал он.

Лицо Александры Федоровны показалось ему хмурым, и Яковлев с испугом подумал, уж не заболела ли она. Если Государыня не сможет перейти по льду реку, на себе ее на другой берег не перенесешь. Но, подняв на него печальные глаза и отодвинув чашку с чаем, Александра Федоровна тихо произнесла:

– Доброе утро. – И, вздохнув, добавила: – Если оно вообще может быть добрым.

– Через десять минут надо выходить, – сказал Яковлев. – На другой берег реки придется идти пешком.

– Как пешком? – растерянно спросила Александра Федоровна. – Что, не будет даже повозки?

– К сожалению, не будет, – сказал Яковлев. – Я приношу свои извинения, но это все, что я могу сделать.

Лицо Государыни потемнело, она опустила голову. Яковлеву в который уже раз до боли в сердце стало жаль эту красивую, ухоженную женщину, не понимающую, для чего нужна эта сумасшедшая скачка по раскисшей дороге из Тобольска в Тюмень в окружении вооруженных всадников, да еще с двумя пулеметами на телегах. Она привыкла к другой жизни и до сих пор не верит, что теперь это навсегда осталось в прошлом. Она и не подозревает, какая участь может быть уготована ей и ее семье всего через несколько дней. Яковлев поклонился и вышел.

Государыня не спала почти всю ночь. Сначала она думала об оставшемся в Тобольске Алексее. С самого рождения она никогда не расставалась с сыном, и потребность видеть его каждый день стала неотъемлемой частью ее жизни. Когда Алексей был здоров, она светилась счастьем. Но когда у него начинались приступы гемофилии, ее сердце разрывалось на части. Она до сих пор без содрогания не могла вспоминать поездку в Беловежскую Пущу летом 1912 года.