Литература с Дмитрием Быковым

Посмотрите, как наглядно эволюционирует вся мировая литература в XX веке. В начале века, в 30-е годы начала меняться Скандинавия – это знак того, что она была самая передовая и продвинутая. На смену Ибсену, Гамсуну, Стриндбергу и десятку других авторов помельче приходят Энн Холм, Турбьёрн Эгнер, Туве Янссон, Астрид Линдгрен. Великие сказочники, великие создатели сказочных миров.

В Англии самый популярный писатель 50-х годов уж конечно не Голсуорси, потому что средствами «Саги о Форсайтах» невозможно отразить реальность XX века, а вот средствами саги о хоббитах «Властелин колец» – уже запросто. Посмотрите, вся английская литература постепенно уходит в фэнтези, в фантастику, в сказку, в притчу. В то, с чего, между прочим, начинал Моэм, но он, правда, быстренько сбежал в реализм, а если бы продолжил, то смог бы идти вместе с Льюисом. Вместе со сказочником и фантастом Честертоном, который за всю свою жизнь не написал ни одного реалистического романа, утверждая, что «нет никакого реализма, а есть мир моих снов, который правдивее любого бытописания».

Во Франции самым популярным, самым, возможно, нежным и трогательным писателем своего века становится Борис Виан. И Борис Виан успел дожить до того времени, когда его никем не признанная при первом появлении «Пена дней» стала бестселлером, а «Сердцедер», «Красная трава», «Осень в Пекине» – культовыми произведениями. Потом появляется Анри Мишо, детская поэзия великого сюрреалиста Робера Десноса становится едва ли не популярнее взрослой. И вся лучшая литература Франции этого времени помещается практически целиком в роман «Зази в метро» Раймона Кено, в сказки Превера, в стихи того же Мишо. Почему? Потому что реализм уже скукожился. Появляется так называемый новый роман, связанный, конечно, не только с именем Саррот, а со множеством больших имен, и далеко не всегда, то есть никогда, это не реализм.

Туве Янссон – первая представительница того блестящего поколения, которая поняла, что рассказывать «как было» уже хватит. Пора описывать новую реальность новыми фантастическими средствами. Ее фантастическая сага из восьми повестей и четырех комиксов о муми-троллях являет собой такое, довольно подробное, метаописание главных кошмаров XX века.

Надо сказать, что есть три больших сказочных цикла, в которых наиболее наглядно преломилась история ХХ века.

Первый, это, конечно, «Властелин колец». Мордор, око Саурона, противостояние двух чудовищных систем, из которых одна в очень небольшой степени лучше другой. Конечно, это отражение Второй мировой войны в цикле Толкина. Сколько бы сам автор не говорил, что, да ну, ну что вы, я все это придумал в 37 году – он ведь и в 37 году это не просто так придумал.