Лис

Дождавшись, когда последние спины скрылись за поворотом, доцент метнулся к двери, осторожно притворил ее, потом крупной рысью вернулся к доске. Взяв обломок мела, он торопливо нарисовал в правом верхнем углу кривенький цветочек, подперев его восклицательным знаком. Дверь скрипнула, Тагерт схватил новенький портфель цвета свежеиспеченной булки. Оставляя на портфельной коже меловые следы, застегивал замок на бегу и спешил к выходу. С минуты на минуту в аудитории могли появиться третьекурсники, у которых по расписанию была здесь следующая пара. Именно от них и спасался доцент. Здороваясь в коридоре с лаборанткой кафедры экономики Дианой, Сергей Генрихович сиял от удовольствия и сознания того, что никто не знает о его тайне. Ничего не понимающая лаборантка тоже заулыбалась, приписав сияние Тагерта встрече с ней. Пару лет назад Диана тоже училась у него.

Тем временем в непереносимо душную аудиторию на третьем этаже уже входили следующие студенты, вяло перебрасываясь ироническими репликами. Рамы были крепко заклеены бумагой, и борьба с форточкой закончилась полной победой окна.

– Только еще хуже разгорячился, – пожаловался третьекурсник, придирчиво проверяя, не сломался ли ноготь.

Преподаватель экологического права опаздывал, староста успела сделать объявление о собрании и продаже проездных в кассе института. Никто из шестой группы не обратил внимания на одинокий меловой цветок на темно-зеленом поле доски. Почти никто.

•

Особняк на Большой Почтовой казался обломком ушедшей эпохи. Университет давно получил прекрасное большое здание на Зоологической, а в особняке образовался коммерческий филиал, куда абитуриентов принимали даже без вступительных экзаменов. И преподаватели, и студенты университета считали новых обитателей особняка людьми заведомо неспособными поступить в нормальный вуз на общих основаниях. Студенты филиала обижались, но и сами чувствовали что-то неполноценное в названии МФЮИ и говорили, что учатся в ГФЮУ, то есть, в Государственном финансово-юридическом университете.

Тем не менее именно здесь, в МФЮИ (Московском финансово-юридическом институте), доцент кафедры иностранных языков с некоторых пор рисовал по понедельникам свои секретные знаки мелом, каждый раз ощущая небывалое волнение и торжество. Иногда, входя в аудиторию, он видел на той же доске ответные послания: нелепого зверька или два-три слова – цитату из вчерашнего разговора.

Приходя раз в неделю на семинары по латыни, Тагерт попадал сразу в прошлое и в будущее. То и другое было отрадным избавлением от настоящего. Когда-то давно, в августе, Тагерта уволили из университета ровно на три дня. Поскольку эти три дня приходились на время летних каникул, увольнения можно было даже не почувствовать. Но Сергей Генрихович почувствовал. Теперь все куда серьезнее, за три дня не проскочишь. Катастрофа готовится основательно, надолго, навсегда. Почему же он так счастлив? Возможно, всему виной обмен тайными почеркушками на зеленой доске.

Глава 12 Две тысячи второй

Василий Сольцев – враг костюмов. Сольцев не выносит, когда мать просит его надеть костюм или постричься. Он согласился пойти на юрфак, но больше никаких уступок. На занятия ходит? Ходит. Экзамены сдает? Сдает. Кое-кто из ребят с короткими стрижками да в костюмчиках учится и похуже. Мать старается о нем не беспокоиться, но получается у нее плохо.

На письменном столе у Василия живет маленькая собачка, фарфоровый сеттер размером с мизинец. Это Васин талисман. Иногда, если день не задался, Вася берет собачку, гладит, разговаривает с ней, а потом переставляет на другой край стола или даже на подоконник: авось на новом месте она лучше облает злых демонов и отгонит их от Васиной удачи. Прежде собачка терлась у ног фарфорового охотника. Но когда Василию исполнилось шесть – как раз в тот год от них ушел отец, – охотник с сеттером ухнули с отцова стола на пол, охотник расшибся, а собачка на обломке фарфоровой кочки выжила, потому что была счастливее фарфорового человека, да и нужнее, пожалуй.

Когда Сольцев оставался дома один – матери приходилось помногу работать, он беседовал с фарфоровым песиком, просил его не плакать и не бояться: «Тебе уже восемь лет, ты взрослый и всем наваляешь одной левой».

Теперь Василий Сольцев на третьем курсе ГФЮА, у него длинные волосы, твердый взгляд, ботинки-гриндерсы. Он любит стихи Гумилева, игру «Голден Экс», песни Procol Harum и продолжает – разумеется, тайком – играть с судьбой при помощи фарфоровой собачки.

•