Линия Сатурна

- Лиза, погляди на меня внимательно. На меня и на Алешку. Погляди на эту родинку. Веришь, что я – выросший сорокалетний Алеша?

Внимательно смотрит – и бледнеет.

- Но этого не может быть, - тихо говорит она. - Вы меня разыгрываете.

- Ладно, тогда – фокус-покус!.. Вы в какой стране живете?

- В Советском Союзе, - бодро отвечает Алешка.

- А я - в России.

Достаю портмоне, вытаскиваю купюры: пятисотку, сотенную и десятку. С ироничной усмешкой наблюдаю за тем, как они перебирают, разглядывают цветные бумажки.

- Телефончик покажи! - умоляет Алешка.

Демонстрирую сотовый - и не удерживаюсь от хвастовства:

- Эта вещица способна соединять людей, находящихся на разных концах планеты.

- При мне Алексей звонил в 1999-й год! - сообщает Алешка.

- Лиза, я оказался здесь не просто так. Сегодня убьют моего отца. Моего и Алешкиного. Мы должны убийство предотвратить. Судьба дала мне такой шанс.

- А откуда вы знаете, что убьют?.. Ой, извините, я совсем забыла.

- Помоги нам, девочка. И я, и Алешка, мы оба надеемся на твой трезвый ум. Кто-то же в этом безумии должен оставаться рациональным!.. Отец ушел из дома в полдень с минутами. Не сообщил, куда и с кем. А вечером, часов в пять или раньше, он погибнет. У нас осталось мало времени, Лиза!.. Гляди.

Протягиваю ей бумажку.

- Эту записку накарябал я. Вы зайдете в милицейский участок, покажете ее дежурному. Алешка скажет, что обнаружил листочек в почтовом ящике. С отцом связаться не смог. Бабе Зине сообщить побоялся, у нее больное сердце, поэтому сразу отправился в милицию. По пути встретил тебя. Ребята, милые, надеюсь на вас. Вы должны быть предельно убедительны.

Райончик маленький, добираемся минут за десять.

- А вы с нами не зайдете? - спрашивает Немая.

- Рад бы, но - нельзя. Я – призрак. Фантом. Если признаюсь доблестным милиционерам, что явился из 99-го года, меня сочтут сумасшедшим. Психом. И будут правы… Итак. Вы подойдете к дежурному и покажете записку. Они постараются от вас отбрыкаться. Настаивайте. Умоляйте. Плачьте. Требуйте, чтобы вас проводили к начальству… Действуйте! И да поможет вам Господь!

Алешка уставляется на меня, разинув рот. Он не верит в Бога, хотя баба Зина тайком от родителей крестила его в какой-то деревенской церквушке.

Смотрю вслед двум детишкам, на чьи плечики легла взрослая проблема.

Вот они зашли в подъезд, за ними захлопнулась дверь.

На подрагивающих ослабевших ногах двигаюсь к зеленой покарябанной скамейке. Но не сажусь, принимаюсь болтаться взад-вперед.

Время тянется, вытягивается, как жвачка. Секунда за секундой. Сначала меня трясет, потом наваливаются усталость и безразличие. Останавливаюсь и превращаюсь в соляной столб.

Каждый раз, когда дверь отворяется, у меня стремительно падает сердце. Только теперь до меня доходит, до самой последней клеточки мозга, что отцу осталось жить совсем немного, считанные часы.

Алешка и Немая выскакивают из дверей, бегут ко мне. Возбужденные.

Неужели удалось?

- Они сказали, что отца им не найти, - тяжело дыша, сообщает Алешка. - Милиционеров не хватит. Вот если он не вернется домой, тогда…

Он не печален. Должно быть, еще не осознал, что решается его - и моя! - судьба. Совсем еще мальчишка.

- И к начальнику не пустили, - подавленно добавляет Немая.

- Ну что, Лиза, как поступим дальше?

Она беспомощно опускает голову.

И вдруг - окружающий мир исчезает, точно переключили канал.

Словно въявь вижу маму и отца, улыбающихся, веселых. Мама говорит: «Помнишь, Костя, 12 апреля 61-го, когда Гагарин полетел? День был теплый-теплый, солнечный, весенний. Помнишь? - ты вытащил Алешку из кроватки, стал подкидывать, вопить, что космос наш, и Алешка будет космонавтом». - «Ага, - смеясь, подтверждает отец. - Алешке тогда два годочка исполнилось, а тоже хохотал-заливался. А потом заревел и описался – то от радости, то ли от страха высоты».

И тут же – по прихоти памяти - возникает другая картинка из прошлого: баба Зина, утирая слезы, повествует о том, как она и дедушка Борис собирали гостей на Первое мая и Седьмое ноября. Как ели, пили, произносили тосты за Родину, за здоровье товарища Сталина, танцевали, пели тогдашние советские песни. Кто-то читал стихотворение Маяковского о советском паспорте. А над ними грозовой тучей висело давящее предчувствие надвигающейся войны, - или бабушка уже потом, задним числом придумала, что действительно что-то ощущали.

Алешка хлопает себя ладошкой по лбу.

- Дядя Рома! Может быть, ему что-то известно?..

Сразу вспоминаю этого дядю Рому. Впрочем, какой он, к лешему, дядя? Загадочный мужик, которого отец подобрал неизвестно где. Он по выходным притаскивался к нам и сражался с отцом в шахматы.

- Но я не знаю, где он живет, - уныло добавляет Алешка.

Зато знаю я. Как-то, уже после смерти отца, встретил его: он выходил из общежития, которое находится неподалеку, минут десять спокойным шагом.

Общага располагается в сером конструктивистском коробе. В вестибюле спрашиваю толстуху вахтершу, очень похожую на бабу Зину:

- Не скажете, как нам найти Романа?