Линия Сатурна

- Так-то оно так. Но ты же, черт подери, оказался в новогоднем декабре 1999-го без всякой машины времени! И мы оба очутились здесь, в 1971-м, без машины времени! Как? - волшебство. Сказка. Чудо. Думаю так: в моем мире начинается третье тысячелетие. И судьба - по своей прихоти - подарила мне возможность оказаться здесь и сейчас. В день гибели отца. Не уверен, что мы сумеем предотвратить убийство, но мы будем последними идиотами, если не воспользуемся предоставленным случаем… Слышишь, Алешка? Признаться, меня не слишком-то интересовало, когда и где был убит отец. Возможно, мы уже опоздали… А если нет? Значит, у нас есть шанс! Чуточный, призрачный, но есть!

Он заметно напрягается. В уставившихся на меня глазах - конфузливый страх. И мольба: «Может, не надо? Может, обойдешься без меня, а? Я так не хочу действовать, рисковать! Я так хочу вернуться домой и улечься на диван с захватывающей книжкой в руках!»

Понимаю и не осуждаю.

Если бы в 1971-м была мобильная связь! Один звонок – и задача решена.

Машинально достаю мобильник.

- Сотовый телефон, - объясняю с детской гордостью.

Алешкины глазенки загораются.

- По нему можно позвонить?

- Кому? - отвечаю насмешливо. - Впрочем… А почему бы и нет? Что я, собственно, теряю?

Извлекаю из заднего кармана джинсов записную книжечку в коричневой обложке. Никогда с собой не брал, за исключением редких случаев, а сегодня почему-то захватил, как будто предчувствовал!

Набираю номер Пашки, ощущая, как мурашки бегут по коже: я звоню в 1999-й год!

С Пашкой мы слегка приятельствовали в универе. Закончили институт - и без малого лет пятнадцать не виделись, не общались. В этом году случайно столкнулись в торговом центре, обменялись телефонными номерами. Я разок ему позвонил, разок – он, на чем наши контакты благополучно оборвались.

Гудки. И – Пашкин голос:

- Алле.

Голос достаточно громкий, но не слишком отчетливый, прорывающийся сквозь потрескивания и шумы.

- Пашка, ты?

- А кто же еще? - отзывается Пашка.

Судя по всему, он основательно принял на грудь.

- Это Алеша Топилин. С наступающим двадцать первым веком, Пашка!

- И тебе в третьем тысячелетии не кашлять!

Пытаюсь как-то собрать внезапно разлетевшиеся мысли.

- Пашка, у меня к тебе просьба. Пообещай выполнить.

- Э-э-э… - тянет Пашка, раздумывая, как ответить.

- Не волнуйся, для тебя это не будет трудным.

- Тогда валяй.

- Двадцать восемь лет назад убили моего отца. 26 сентября 1971-го года. Мне позарез нужно узнать время и место преступления. У тебя, кажется, дядя служил в милиции?

- Леха, ты себя хорошо чувствуешь? - осторожно интересуется Пашка. - Голос вроде бы трезвый, но… Ты меня не разыгрываешь, Леха?

- Пашка! - не выдержав, воплю я. - Помоги! Кроме тебя мне позвонить некому!

- Ладно, попробую. Погоди, Леха, ты откуда звонишь? Из дома?

- Нет. Со мной случилось событие… Но лучше тебе об этом не знать… Быстрее, Пашка! Моя судьба в твоих руках!..

Засовываю телефончик в карман, усмехнувшись, говорю Алешке:

- Пашка наверняка решил, что я спятил.

- Надо было честно ему рассказать, - запоздало предлагает Алешка.

- Вот тогда он точно решит, что я рехнулся. Надежда на него небольшая, но звонить мне, в общем-то, некому. Такое тебе предстоит будущее, Алешка. Извини, но мне похвастаться нечем. Мне сорок. Ни жены, ни друзей… Увы.

Личико Алешки становится испуганным и серьезным. Он часто мечтает о будущем, но никогда не задумывается о том, каким будет в сорок лет. И вот перед ним он сам, сорокалетний. Несостоявшийся человек.

- Кстати, перестань звать меня на вы. Это забавно. Ты к себе тоже на вы обращаешься?

Он опускает голову, недоуменно подняв бровки, что-то для себя уясняя. Потом неуверенно спрашивает:

- Разве можно по телефону позвонить в 1999-й год?

- Господи, Алешка! Мы с тобой читали одни и те же книжки. Мы знаем, что такого быть не может. Но, как видишь, бывает.

Сидим на лавочке во дворе моего детства, рядом с песочницей, лесенкой и качелями, под дымчатыми облаками сентября.

А где-то двадцатый век вот-вот перешагнет незримый порог, и наступит новое тысячелетие. Там ночь, треск петард, вопли и визг. Безумие праздника. Меня неодолимо тянет обратно, в надвинувшийся 2000-й, в свою сиротливую комнатушку, к любимым книжкам, компьютеру! Да, там я одинок, ничтожен, опутан массой мелких проблем… Но я хочу туда!

Звонок мобильника звучит нежданно, тревожно, как в старину колокол, возвещавший о пожаре.

Вздрогнув, прижимаю к уху телефончик.

- Позвонил я дядьке, - недовольно сообщает Пашка. - Старикан сильно удивился. Твое дело ему незнакомо. Но обещал сию минуту переговорить со старинным корешом, тоже заслуженным пенсионером - тот когда-то служил в ментовке Заборского района, вроде бы опером. Ты ведь в Заборском провел свое потное детство?

- В Оборонном.

- Один фиг. Будем надеяться, что бывший опер еще не наклюкался. Как только дядя мне позвонит, немедленно свяжусь с тобой.

- Спасибо, Пашка! Обещаю, нет, клянусь, в ближайшее время посидим в какой-нибудь кафешке! Я очень хочу видеть тебя, обормот!

- Ладно, - немного оттаивает Пашка. - Жди звонка…

Напоминает он о себе минуты через четыре.