Лимонный хлеб с маком

А еще подумала о гораздо худшем варианте: что, если Армандо после ее смерти решит продать дом и погасить часть своего долга? И они станут снимать квартиру? Нет, Армандо не захочет арендовать жилье совместно с дочерью-подростком: он бы не знал, с чего и начать. Такой вариант невозможен. Ей было ясно, что, если однажды Армандо продаст дом, Аните придется жить со свекровью, и кто знает, куда это его заведет… Или, возможно, они втроем окажутся в доме свекрови. Ее тревога нарастала с каждым мгновением, стоило только подумать о будущем дочери. Она глубоко вздохнула. «Рак излечим, Анна. Надо расслабиться, дышать и ждать».

«Но ждать чего, смерти? Ты провела жизнь согласно желаниям мамы, Аны де Вилальонги, твоего мужа, Армандо Гарсиа. И твоей свекрови. А какие решения ты принимала самостоятельно?»

И пока разум терзал ее за все то, что она упустила в течение своих почти пятидесяти лет, а теперь оказалась больной раком, который ее убьет, Анна наконец поняла, что ей нужно сделать.

– Я уважаю происхождение усыновленного ребенка, его родную семью и культуру происхождения. Уважаю его расу, – повторяла Марта, как молитву-литанию.

Марина вздохнула, слушая чиновницу.

– Наш приоритет – они, а не вы. И усыновление не должно означать заполнение пустоты в вашей жизни. Понятно, все вы желаете стать родителями, но гораздо важнее этого – ребенок, которому нужна подходящая семья, и он должен вырасти здоровым взрослым.

Марта взяла пластиковый стаканчик и отхлебнула кофе. Прошлой ночью она не выспалась: у дочери был острый бронхит.

– Что бы ни случилось, это твой ребенок на всю жизнь. На всю жизнь, – настойчиво повторила она. – Случается, детей нам возвращают. И гораздо чаще, чем вы думаете, – произнесла она тоном, подтверждающим ее слова. – Но, что бы ни произошло, это ваш ребенок, и мы должны быть уверены, что вы способны заботиться о нем.

Четверо слушателей внимали ей с чувством обиды и раздраженности. Никто и представить не мог, что способен вернуть усыновленного ребенка. А Марта, словно прочитав их мысли, добавила:

– Встречаются даже родные дети-подростки, от которых родители хотят избавиться… Ну и приемные, конечно, тоже. Такое бывает, особенно в подростковом возрасте, и детей приводят к нам сюда, в это здание. Вот пример с недавним случаем возвращения ребенка: его отец оправдывался, утверждая, мол, «вы мне подсунули плохого». А ведь малышу было всего три года. Русский мальчик, которому сейчас шестнадцать лет, живет в приемной семье. Причем именно я выдала той паре сертификат пригодности.

У Марины возникло мнение, что психолог пытается их запугать и заставить усомниться в благородном желании, которое было у всех присутствующих в холодной комнате института. Каждая фраза сеньоры, хотя и облеченная в тонкую форму, все-таки отзывалась болью.

После выступления чиновницы им показали документальный фильм, в котором повзрослевшие бывшие приемные дети делились своим видением процесса усыновления. Большинство из них говорили, что усыновление проходило без проблем, а другие слегка критиковали пассивное отношение родителей к стране происхождения. Выслушать всех было любопытно, но что-то привлекло внимание Марины. В каком-то смысле интервьюируемые в документальном фильме демонстрировали неприятие необходимости вечно благодарить своих родителей за усыновление. Скорее, это был тяжкий груз, который им приходится влачить по жизни. Одна из удочеренных, теперь уже взрослая женщина, даже сделала вывод: «А разве благодарны биологические дети своим родителям за заботу? Должны ли они вечно ежедневно говорить им „спасибо“ за то, что те произвели их на свет?»

Марина покинула собрание, получив список книг на целый год. Они написаны женщинами всего мира, выдержавшими процесс усыновления и делившимися опытом приемных матерей. Включены и романы, авторы которых – повзрослевшие приемыши. Графический роман под названием «Кожа медового цвета», автобиографию самогó южнокорейского карикатуриста, усыновленного бельгийской семьей в семидесятых годах, Марина прочитала от корки до корки за одну ночь. Это первый комикс, купленный в ее жизни. Она и подумать не могла, что какие-то рисунки способны так ее растрогать. В пять утра выключила свет и вспомнила слова своей подруги Лауры, когда та много лет назад положила руку ей на живот:

«Ты способна любить ребенка. Нисколько не сомневайся».

– Через несколько недель мне начнут делать химиотерапию, – твердо объявила Анна Куке.

– Что? – встревожилась подруга.

– У меня рак груди, – хладнокровно объяснила она.

Кука инстинктивно схватила ее за руку.

– Я пришла не за сочувствием, а за твоей помощью.

– Ну что ты, Анна, конечно. Помогу, чем только смогу, – быстро ответила Кука.

– Мне нужно продать мой дом. Найди покупателя, самого подходящего. Твой муж это умеет.

– Но… Анна… А что говорит Армандо?

– Мне теперь абсолютно безразлично. Но я прошу тебя не передавать ему ни слова нашего разговора. Строго между нами, идет?

– Ладно.

– Взгляни мне в глаза и пообещай сохранить это между нами.