Лимб

Я сделал ему реверанс, помахал ручкой и утанцевал за угол.

* * *

Черепаха не вышла на мой зов, пришлось идти пешком. Долго блуждать не пришлось — я сразу приметил её жилище. Единственное окно, в котором горел свет.

Я поднялся на третий этаж по светлой, чистой лестнице и постучал. Мне понравилась дверь — тяжелая, добротная. В памяти сами собой всплыли слова «мореный дуб».

— Кто там? — раздался голос после минутной тишины.

— Данте из общины.

Дверь распахнулась.

— А я уж испугалась — кто может мне стучать? Уж не призраки ли какие, — сказала Хлоя. Она была в одном только махровом халате, что повис на её худых плечах как на вешалке.

— Ты сама призрак, — отозвался я, проходя в её скучноватую комнату, каких я на своём веку повидал миллион.

— Не-а. Я, кстати, даже не считаю нас мёртвыми. Будешь кофе?

— У тебя он есть? — подивился я.

— Всё есть, чего пожелаешь, — Хлоя тут же взяла в руки две пустых чашки и налила из одной в другую ароматный напиток.

— Блин, я ж теперь знаю, что он ненастоящий, мне его пить не в радость, — сказал я, принимая чашку.

— Глинтвейн этот проклятый ты ж пил вместе со всеми?

— Но я не смотрел на то, как он появляется из ниоткуда.

Хлоя отобрала у меня чашки, ушла в сторону кухни, погремела и вскоре вернулась.

— Этот кофе — совсем-совсем настоящий.

— Спасибо, — отозвался я с благодарностью. — Сто лет его не пил.

— Кстати. Помнишь, ты ходил в такой большой дом с витриной?

Я напрягся.

— Ну?

— Там же был проход в наш старый мир, да?

Технически, «прохода» там не было, поэтому я спокойно ответил:

— Нет.

— А зачем ты туда ходил?

— Ты правда хочешь это услышать? — я ей подмигнул.

Хлоя замялась, прикидывая, что я имею в виду.

— Пожалуй, нет, — сказала она, нахмурившись. Не знаю, что она там себе только что придумала.

— Не суровься, морщины будут, — проронил я. На том и кофе кончилось.

— Так вот, я не думаю, что мы — мёртвые. Да, мы перешли в другое измерение, но перешли вместе с нашими телами, и у нас бьются сердца.

— Это тебе так кажется, что у тебя есть тело и сердце.

— Доктора, которых я видела, говорили о моей бабушке: «Её внучка сбежала». Не умерла, а сбежала! Пропала, то есть! Вместе с телом!

Я не знал, что на это ответить, чтобы себя не раскрыть. Поэтому я промолчал.

— Я рада, что ты здесь. Ты мне даже был не друг, но пришёл, — заговорила Хлоя. — А остальные… где они? Поют песни и радуются, что смутьянки среди них нет?

Мне стало совсем паршиво.

— Хлоя, я должен тебе кое-что сказать.

— Да? — она подалась вперёд.

— Мы здесь не одни. В городе живёт одно существо… Он называет себя Доктор. И, он может погружать нас в галлюцинации. Когда я с ним пересёкся, он сделал так, что я поверил, будто я жив, я на Земле — и ещё подросток. И я будто бы исправил свою жизнь, сделал всё по уму. А потом, когда я был готов расплакаться от счастья, всё исчезло. Был только Доктор, и он хохотал мне в лицо… Думаю, ты такая же его жертва, как и я.

Хлоя понуро опустила голову, но вдруг встрепенулась, чуть не расплескав остатки кофе:

— Но ты жил будто бы по-настоящему, а я была как полтергейст, меня никто не видел, и… я уверена, что меня нельзя так легко одурачить. Я ж не ты, я устойчивая.

— Да он может показать тебе что угодно и как угодно! — вскричал я, не выдержав. Меня выбесили эти слова: «я ж не ты». Ну да, ну да!

— Ты не знаешь наверняка, — твёрдо сказала она, хлопнув чашку о стол с такой силой, что та чуть не треснула.

— Я знаю!

— Ничего не можешь знать, ты не был с нашей общиной с самого начала, у тебя не тренированный ум…

— Я знаю, потому что я там был! — выпалил я, сжав кулаки. — Я был в роли женщины-докторши, ты пнула меня под колено, а второй — и есть тот Доктор, он ещё советовал мне мазь! Теперь веришь?!

Хлоя была ошарашена.

— Так ты играл со мной? — дрожащим голосом сказала она. — А потом молчал, когда я всех обманывала, сама о том не зная, и когда меня выгоняли… И теперь ты пришёл пить со мной кофе?

— Пожалуйста, успокойся, ты всё не так поняла, — затараторил я, вжимаясь в кресло.

— Да чтоб ты сдох из-за своего лживого языка! — крикнула Хлоя, и у меня во рту сразу же стало тесно. Я хотел что-то сказать, но язык не повиновался мне — он распухал так быстро, что вскоре мне пришлось раскрыть рот.

Язык всё рос и рос, и уже вывалился изо рта, я с ужасом наблюдал за ним, хватал руками, пытался запихнуть обратно… боже… почему он такой длинный…

Уже метровый, он извернулся змеёй, опоясал мою шею… что-то резко дёрнуло меня вверх, ноги оторвались от пола…

…я вишу в петле из собственного языка… я задыхаюсь… мир вокруг исчезает, и последнее, что я вижу — перекошенное ненавистью лицо Хлои, нет, это лицо Доктора, изображающего Хлою… я умираю, я умираю во второй раз…

— Ты такой отвратительный, не хочу на тебя смотреть. Буду смотреть на себя, — говорит она, хватая себя за уши и сминая собственное лицо так, что оба её глаза оказываются друг напротив друга. Я бы закричал, если бы мог…

Наконец — тьма. Я уже умер? Или всё-таки нет?

* * *

Пустота.

* * *

Пустота.

* * *

Пустота.

* * *

Шаги.