Лилэр

Купальня! Это была купальня, о которой говорила Арелта, рассказывая про роскошь дворца. Большая каменная ванна стояла в середине комнаты, которая освещалась через окошко у высокого потолка... Ага. Водопровода, конечно, нет. Значит, служанка приносит воду и вычерпывает её. Прискорбно. Но... Своя купальня!

Лиля осторожно закрыла дверь в "ванную комнату". Она стояла, глядя наверх, на лепнину и большую люстру с оплывшими свечами, на светильники на стенах, потом подбежала к окну.

Под окнами был сад, а в отдалении – серый склон, от которого ко дворцу тянулся закрытый акведук. Видимо, его построили раньше, чем трубы, которые проложили к городу – те были устроены в склоне.

Лерин стояла, с улыбкой глядя на Лилю.

– Ты не робеешь, – с некоторым удивлением сказала она. – Тебя не пугает эта роскошь?

Лиля вспомнила пятизвёздочные отели, в которых ей довелось побывать, и тоже улыбнулась.

– Тут прекрасно. Мне говорили, парадная часть тут просто роскошная.

– Ну... – Лерин слегка замялась. – Она действительно производит впечатление. Я пришлю портниху. Желаешь поесть?

– Желаю! – воскликнула Лиля, кидая тетрадь на роскошное ложе.

44. Актрисы

Портниха с двумя помощницами пришла так быстро, что Лиля даже не успела насладиться мягкой кроватью. Она нехотя встала, расшнуровывая верхнее платье, и девушки молниеносно измерили её, а портниха делала пометки в своей тетради.

– К вечеру будет платье. У нас заготовки, – улыбнулась она немного неловко, увидев изумлённое лицо Лили. – Только подогнать. На такие случаи, – кивнула она на коричневое платье, уныло лежащее на кресле.

Они ушли, и Лиля взялась за сценарий. Пьеса была о любви. Роль Нералды представляла собой ровно пятнадцать реплик. Крейт, выехавший на охоту, случайно встречал в лесу девушку и влюблялся в неё, не зная, что на самом деле она – дочь правителя другой страны, чей кортеж остановился по причине поломки кареты в ближайшем постоялом дворе. Девушка, конечно, наплела крейту про своё низкое происхождение и подговорила девушек из ближайшей деревни ей подыграть. Далее следовали сцены, в которых приближённые крейта уговаривают его не делать глупостей, и сцены в деревне, когда влюблённый по уши крейт по приказаниям любимой рубит дрова и таскает воду.

– Как взор его горит, когда он смотрит на тебя, – повторяла она, сидя с ногами на кровати после купания, наслаждаясь чистыми волосами и чистым постельным бельём. – То, видимо, любви огонь пылает в его жилах.

Она пересчитала роли. Четыре мужских и пять женских, не считая массовки. Ну, массовка явно из слуг. Деревня, постоялый двор, покои дворца. Интересно посмотреть, как тут устроена смена декораций...

Платье принесли, когда уже почти стемнело. Лиля в нетерпении босиком ходила по комнатам, наслаждаясь мягкостью ковра, когда в дверь постучали, и девушки внесли большой одёжный чехол.

Лиля стояла в спальне перед зеркалом и любовалась на прекрасное, жутко неудобное сияющее голубое платье.

– Великолепно, кирья Солар, – похвалила портниха, по-видимому, себя.

– Карманов нет, – сказала Лиля, тщетно обыскивая боковые швы. – Делайте, пожалуйста, карманы на моих платьях.

Портниха немного изменилась в лице, но достала тетрадь и сделала пометку. Лиля поразилась. Неужели не придётся воевать за карманы? Ничего себе!

– И посвободнее в рукавах, – сказала она, осмелев. – Видишь? Я рук не могу поднять. У меня потом на плечах вот тут будут такие красные полосы. У меня нежная кожа.

Портниха понимающе кивнула и сделала ещё пару заметок.

– Слушаюсь, госпожа, – сказала она с поклоном.

Лиля обалдело смотрела на неё. Вот это сервис, чёрт возьми!

Портниха ушла, и Лиля выглянула наружу, в коридор. Везде горели свечи, а откуда-то из коридоров слышался негромкий смех и голоса.

– Я же могу погулять по дворцу? – спросила она юную катьонте, которая стояла у дверей женской половины, и та кивнула. – По женской половине? Одна?

– Ты же во дворце, госпожа, – сказала та, пряча улыбку, и Лиле стало неловко за свой вопрос.

Дворец был запутан, как лабиринт. Тёмные коридорчики чередовались со светлыми переходами, из окон которых было видно небо с обрывками облаков, подсвеченных по краям лунным светом. Лиля с затаённым восторгом шла по этому лабиринту, ведя рукой по камню стен, чередовавшемуся с тёмными деревянными панелями, любуясь на причудливые золотые подсвечники на стенах, на натюрморты в широких рамах и тонконогие столики в углах, на которых курились благовония с терпким приятным запахом. За поворотом одного из коридоров ей внезапно открылась небольшая гостиная, и она заглянула в широкий проём двери.

– О! – воскликнула одна из девушек, что сидели там за столиками. – Ты, верно, новенькая!

У Лили ёкнуло сердце. В гостевом доме Лонкер её тоже назвали так. И, в отличие от дома Лонкер, здесь она именно за тем, к чему её пытались привлечь там.

– Заходи!

Она осторожно шагнула внутрь. Девять девушек, и две из них явно катьонте, судя по платьям.

– Я Лилэр, – сказала она, присаживаясь за столик. – В театр.