Лихое время. «Жизнь за Царя»

— Вот-вот, — кивнул настоятель. — Соловецких стен испугались, так решили на Заонежье напасть. Отписал я тогда Колмогорскому воеводе, чтобы стрельцов прислал.

— Прислал? — спросил Палицын.

— А как же. Лихарев с Беседновым свеев гнали от Заонежья до самой Швеции. Может, дальше бы гнали, да пришла грамота, что мир заключен между нами.

— И что, утихли свеи?

— Еще чего, — хмыкнул игумен и кивнул в сторону сундука, на крышке которого были свалены грамоты. — Вон, каждый месяц грамоты шлют. Требуют Корелу с Колой да Сумский острог. Я уж на эти грамоты и отвечать перестал. Чего бумагу-то переводить? Ее к нам из-за моря везут. Лучше пусть на ней «Житие» святителя Филиппа напишут.

— И то верно, — согласился Авраамий и поинтересовался: — Удержите вотчины-то?

Настоятель опустил голову, побарабанил костяшками пальцев о столешницу и раздумчиво произнес:

— Кольские волости и Корелу — вряд ли. У полковника Стиварда, что свеями командует, говорят, войско в полторы тыщи, с пушками. Туда бы стрельцов, чтобы в каждом остроге по пять сотен было, а где ж их взять-то? На всю Кемь и Колу душ пятьсот наберется. Крестьяне есть, да толку-то, коли оружия нет? Ни стен, ни припасов огненных. Из луков против пищалей много не навоюешь. Я уже отписал, чтобы семьи забирали, да к нам шли, пока море не застыло. А сюда не поспеют, чтобы в Сумский острог уходили. Острог подновить успели — стены в два ряда, шесть башен есть. Хоть и деревянные, но крепкие. Летом еще избы поставили, в два этажа. Хлеба запасено, пищали и пороху в достатке. Мы тут, в обители, до самой весны спокойно просидим. Будем к войне готовиться.

— Думаешь, не оставят обитель в покое?

— Где уж там, — покачал головой игумен. — Была надежда, что на Москве царя изберут да порядок начнут наводить. Тут бы и свеи призадумались, и англичане. А теперь вот точно полезут. Ну, обитель-то наша — крепкий орешек. Зубы обломят!

— Мы-то в тягость не будем? — спросил Авраамий, хотя и не сомневался в ответе.

— Вы-то? — переспросил игумен. — Не будете. Наоборот. Запасов хватает, а люди нам — ой, как нужны. Что за народ-то с тобой?

— Старцы из Лавры, кто жив остался. Еще стрельцы из Вологды да воевода Мансуров с ними. Они со мной от самой Москвы идут.

— Петр Мансуров? — заинтересовался игумен. — Знаю такого. Дельный воин и начальник воинский неплох. В Каргополе вторым воеводой был, а потом в Вологде.

— Он отрядом вологодских ратников командовал, а от отряда-то всего ничего осталось. Ну, раненых мы по дороге оставили — кого где. А сам Петр Иваныч да те, кто на ногах остался, со мной пошли.

— Вот и ладно. Старцы пусть с братией будут, покуда в Троицу не уйдут — послушание я им дам. А ратные люди нам особо нужны. Отдохнут, так будет кого к затинным пищалям приставить. Мансурова назначу старшим на Никольскую башню. Шесть башен — шутка ли! Прежний-то старшой помер, а я-то как раз голову ломал — кого бы туда определить? Монахи да крестьяне, они ж не ратники. Биться-то будут, а кто командовать сможет? Я ж еще мыслю, что и ты, брат Авраамий, в военном деле опытный. Так?

Палицын сдержанно кивнул. Хотя и пришлось ему вдоволь повоевать, но воинскими подвигами иноку хвалиться не пристало.

— Ну, брат Авраамий, — продолжал настоятель. — Из братии нашей старец Иринарх в обители всеми военными делами ведает. Худого слова против него не скажу — справляется, но ты с ним по стенам да башням пройди. Все-таки тебе, брат, повоевать-то пришлось. Может, чего толкового подскажешь…

— Слушаюсь, отец настоятель, — склонил голову келарь так, как он сделал бы перед собственным архимандритом, коего инок должен во всем слушаться и почитать аки отца родного и даже больше.

— Ну, подскажешь там, надоумишь — все польза. Но это ненадолго. День, два от силы… Потом-то что? Ты ж, хотя и не наш, но инок. Какое тебе послушание положить?

— Куда поставишь, отче, туда и пойду, — улыбнулся краешком рта Палицын. — Велишь, пойду на скотный двор навоз убирать. Лес рубить, валуны таскать. Или кормщиком, как в прежние времена, известь да камень возить. Скажешь, пищаль возьму да к бойнице встану.

— Ну-ну, — одобрительно хмыкнул настоятель. — Не зазнался, стало быть… Ну, на скотный двор да к кормилу есть кого ставить. С пищалью к бойнице, так тут уж как выйдет. А ты, помнится, летопись хотел писать? Я же помню, как ты хотел написать про то, что на нашей земле случилось, после того как царь Иван Васильевич умер. Про царя Федора хотел написать. А теперь, верно, про Лавру напишешь, как ее от ляхов уберегали?

— Не забыл? — поразился Авраамий и помотал головой. — Да уж, какие теперь книги. До них ли?

— А про книги никогда нельзя забывать. Сегодня забыл, а завтра уже и не вспомнишь. А потом как? Без памяти даже зверь и птица жить не смогут. А уж нам-то память особо хранить нужно! Стало быть, вот тебе и послушание — летопись составляй!

— Спасибо, отец Антоний, — растерянно сказал Палицын. — Даже и не знаю, смогу ли книгу-то написать…