Life Goes On

Я задавался вопросом, нет ли сзади микрофона, но предположил, что телевизионная камера находится в причудливой лампочке над его столом. Обстановка изменилась с тех пор, как я был там в последний раз. Фотография королевы в рамке стояла на полке книжного шкафа, забитого пособиями по естествознанию и наблюдению за птицами. За столом висела цветная карта Англии с дюжиной булавок, воткнутых в разные места, которые, как я предполагал, были местами, где у Моггерхэнгера были деловые объекты, места для отдыха или убежища. Единственный стул за столом наводил на мысль, что все, кроме Моггерхэнгера, в этой комнате стояли. До того, как он стал лордом, здесь было несколько стульев, но теперь нет. Он был даже большим англичанином, чем Блэскин.

На столе стояла дюралюминиевая модель его частного двухмоторного самолета в полете, который он хранил на аэродроме Скротэм к северу от Лондона. Рядом со столом стояла шестифутовая бутылка бренди с черной ручкой, закрепленная в латунной раме на колесиках. Бог знает, сколько галлонов в ней было. Пробка была размером с канализационную крышку, но жидкость сияла, как нечто небесное. Мне очень хотелось выпить, и я не знал, как с этим справиться. Одно неверное движение, и я бы пропал без вести, предположительно утонув. Я представил себе, как Кенни Дьюкс проталкивает  через дверь «Нечего декларировать» в лондонском аэропорту эту штуковину, замаскированную под старушку, возвращающуюся из восстановительного пребывания на Ривьере.

Книжный шкаф распахнулся, а затем закрылся с нежностью пуховки, возвращающейся в коробку.

— Кажется, ты очарован моими афоризмами.

— Я восхищался рукоделием, лорд Моггерхэнгер.

— Моя дочь Полли сделала это. Она училась в лучшей швейцарской школе.

Конечно, так оно и было. Десять лет назад я трахал ее довольно много раз.

На нем был самый качественный темно-синий костюм и жилет в тонкую полоску, на животе висела тонкая серебряная цепочка для часов. Он похудел, хотя и ненамного. «Ничто никогда не теряется», — сказал он мне однажды. Только пропадает. Он принял решение о своем похудании во время своего появления в Новогоднем списке почестей, будучи не в состоянии смириться с идеей толстого лорда. Я думал, что тщеславие погубит его.

— Что привело тебя сюда, Майкл?

— Я слышал, вам нужен шофер, лорд Моггерхэнгер.

Когда он посмотрел на меня, я заметил тусклость контактных линз.

— Кто из?

— Кенни Дьюкс. Я встретил его в «Собачьей шерсти».

— Кенни в Италии и должен вернуться только сегодня вечером. Он ездит раз в месяц за покупками всей семьей в Милан. Так что не лги мне. Твой разум зацементирован. Ты хочешь, чтобы и твои ноги были такими? Почему ты не позвонил, если мог позвонить первым?

— У меня не было вашего номера.

— Он есть в телефонной книге. Ты не выглядишь таким проницательным, каким был десять лет назад, Майкл. Я удивляюсь тебе. Видите ли, я всегда считал, что тех, кого Боги хотят свести с ума, сначала делают экс-директорами. Все эти поп-звезды и писатели, которые вычеркивают свои имена из телефонной книги, как только считают, что они слишком известны, помешаны на самомнении. Если кто-то хочет со мной поговорить, ему достаточно найти меня в книге и взять трубку. Я, может, и лорд — и не забывай об этом, — но в душе я все равно демократ.

Он был единственным человеком, которого я знал и которому нельзя было солгать, чтобы это сошло  с рук. Нечего было сказать. Некоторое время он смотрел на меня взглядом, который казался более важным, чем Британская энциклопедия. В последний раз, когда я работал на него, я попал в тюрьму, потому что был одним из расходных материалов, и теперь, когда я впервые с тех пор столкнулся с ним, в моей голове мелькнула мысль, которая обещала опасность и удовольствие. Единственная эмоция, которая может так аккуратно объединить эти две вещи, — это месть, но как мог кто-то вроде меня осмелиться подумать о том, чтобы пэра королевства посадили за решетку на долгий срок, даже если он был самым нечестным ублюдком в Великобритании? Я отпустил мысли о самоубийстве и саморазрушении.

— Это было немного небрежно с моей стороны. В следующий раз я буду знать лучше.

— Я уверен, что ты это сделаешь, если будет следующий раз. Ты уверен, что хочешь быть моим водителем? Как вы понимаете, у меня было еще несколько претендентов. Одним из них был брат Кенни Дьюкса Пол, и я не думаю, что когда-либо видел более ужасного злодея, чем этот. С другой стороны, он из тех водителей, которые с двенадцати лет тренируются на угнанных машинах. Сейчас ему двадцать пять, и он в расцвете сил.

— Я разбил свою первую машину, когда мне было пять лет, — сказал я, и это была правда, — а сейчас мне тридцать пять.

Он достал из-под стола коробку, достаточно большую, чтобы на нее можно было поставить ноги, и достал сигару. Чтобы выкурить ее, ему понадобилась бы одна из тех раздвоенных подставок, которые были у аркебузиров.