Лев-триумфатор

- В этом нет необходимости. Достаточно того, что повивальная бабка приедет.

Он приподнялся в своем кресле, давая понять, что я свободна. Я рассердилась за то, что мной распоряжались, и мне захотелось причинить ему боль.

- Я могу лишь молиться о том, что когда-нибудь освобожусь от вас, сказала я.

- Это произойдет очень скоро. Я молюсь вместе с вами, чтобы мы поскорее освободились от этой утомительной обязанности.

Мой гнев был столь велик, что я чуть-чуть не ударила его.

- Вам, кажется, не доставляет большого труда выполнение этой утомительной обязанности, - выкрикнула я.

- Хорошо, что вы беспокоитесь обо мне. Но могу вас заверить, что у нас есть средства, которые при разумном использовании возбуждают желание даже у самых строптивых.

- И как долго я должна выполнять эту неприятную обязанность?

- Будьте уверены, что как только я буду уверен, что мои усилия увенчались успехом, то с большим удовольствием и облегчением прекращу свои визиты к вам.

- Полагаю, что я, скорее всего, уже беременна.

- Мы должны быть уверены, - сказал он.

- Это такое напряжение для вас. Я думала вас пощадить.

- Я не нуждаюсь в вашей жалости. Чем скорее я сделаю это, тем лучше.

- И когда вы будете уверены в том, что ваше отвратительное семя растет во мне, я смогу вернуться домой?

- Вы будете возвращены вашему законному мужу в таком же состоянии, в каком Изабелла была возвращена мне.

- Вы очень мстительный человек, - сказала я. - Ради вашей мести вы не щадите других.

- Вы правы.

- Я презираю вас за вашу жестокость, за ваше безразличие к другим, за вашу холодную и расчетливую мстительную натуру. Хотя, думаю, вас это не интересует.

- Нисколько, - ответил он с поклоном. Я вышла, но продолжала думать о нем весь день, мечтая о том, как смогу отомстить ему.

Несколько позже повивальная бабка въехала на муле во двор и ее сразу же привели к Хани. К нашей радости, женщина немного говорила по-английски. Она была средних лет и жила с семьей в Кадисе, где работали двое слуг англичан. По-английски она говорила плохо, но все же мы почувствовали большое облегчение от того, что она немного понимает нас.

Она сказала, что у Хани состояние хорошее и ребенок должен родиться на следующей неделе, и попросила, чтобы ее оставили здесь. Вдруг женщина посмотрела на Дженнет и спросила, когда та ожидает рождения ребенка.

Дженнет вспыхнула. Я удивленно посмотрела на нее и только теперь заметила то, что она усиленно скрывала от нас.

Дженнет ответила, что, по ее подсчетам, прошло уже пять месяцев. Женщина потрогала ее живот и сказала, что ее нужно осмотреть. Они вместе вышли от Хани в комнату, где спала Дженнет.

- Я не удивлена, - сказала Хани. - Это рано или поздно случилось бы. Это ребенок Альфонсо.

- Сначала мне показалось, что это ребенок Рэккела.

- Она не могла выносить его после Альфонсо.

- Думаю, что Дженнет может легче перенести любого мужчину, чем отсутствие их.

- Ты часто несправедлива к ней, Кэтрин. Это вряд ли ее вина, что испанский моряк наградил ее ребенком.

- Не думаю, что она слишком противилась.

- Если бы она сопротивлялась, то это ни к чему бы хорошему не привело. Она только подчинилась.

- С большой радостью. Внезапно я стала смеяться:

- Мы все трое, Хани.., подумай только! Все беременны. Во всяком случае, не сомневаюсь, что я тоже скоро забеременею. И только я буду иметь ребенка против собственной воли. Что можно чувствовать по отношению к ребенку, появившемуся после изнасилования? Конечно, это было очень вежливое изнасилование. Я не думала, что это так произойдет. - Я смеялась, но вдруг по щекам потекли слезы. - Я плачу, - сказала я. - Впервые. Мне стыдно за себя. Во мне столько ненависти, Хани.., к нему и к Джейку Пенлайону. Они виноваты в том, что произошло с нами. Если бы не они, я сейчас была бы дома, в Аббатстве, вместе с моей матерью.

Я закрыла лицо руками, и Хани принялась утешать меня.

- Все произошло наоборот. Мы с Кэри совсем по-иному планировали нашу жизнь. Все должно было быть так прекрасно.

- То, что мы планируем, Кэтрин, редко исполняется.

Ее лицо стало грустным и задумчивым, и я подумала об Эдуарде, ее прекрасном муже, лежащем на булыжниках в крови.

- Что с нами будет? - спросила я.

- Будущее покажет, - ответила Хани. Дженнет вернулась к нам, ее лицо зарумянилось от застенчивости.

Да, она была беременна.

- И, зная это, ты скрывала, - упрекнула я.

- Я не могла заставить себя признаться, - робко произнесла Дженнет.

- Ты скрывала, и тебе пришлось даже расставлять свои платья.

- Это было необходимо, госпожа.

- И ты уже на пятом месяце.

- По правде говоря, на шестом, госпожа. Я прищурилась и посмотрела на нее.

- Как? - удивилась я. - Это произошло еще до отъезда из Англии?

- Повивальная бабка могла ошибиться, госпожа.

- Дженнет, - сказала я, - не могла бы ты пройти в мою спальню? Думаю, что должна сказать тебе кое-что.

Она вышла.

Хани говорила о том, какое это облегчение, что повивальная бабка рядом. Я не прерывала ее, а думала о том, что скажу Дженнет.

Дженнет смущенно смотрела на меня.

- Правду, Дженнет! - сказала я.

- Госпожа, вы все знаете.

Я не была уверена, но сказала: