Лев Незнанский. Жизнь и думы. Книга 1(СИ)

11 октября 1978

Галилея

Мишенька, мой самый дорогой!

... Я сейчас в стадии внутреннего расставания с Галилеей, самым дорогим мне здесь. Предстоит возвращение в Иерусалим, но только временное. Придется все загонять и выбираться в заморские царства-государства, вероятнее всего, поначалу в Грецию. Я бы хотел пожить, порубить мрамор там, да пошататься по Европе, хочу видеть мраморы Микеланджело и Готику. Но поддался на уговоры: первую выставку делать в Иерусалиме. Это хлопотно, но, вероятно, надо делать. С этим в Европе будет лучше, хотя как это знать заранее? Камни мои менее всего домашне-интерьерные, выглядят они примерно так, как голый человек в прилично одетом обществе; во всяком случае, я так воспринимаю их после того, что вижу в здешних музеях и на выставках. Извини, что меня сразу занесло на камни.

Я страшно виноват перед Валентиной. Я не смог практически быть полезным: тут и расстояние, и то, что мы оказались не столько в мошаве, сколько в крепостной зависимости без возможности выезда, и мои камни, нищета и т.д. Нищета в том смысле, что у нас полный достаток прожиточный, но ни на йоту больше. Бензин уже не по зубам. Но скоро эта дурацкая кабала кончается.

12 ноября 1978

Люся - в Россию

Дорогие, мы покидаем мошав и возвращаемся в Иерусалим. Работы пока никакой, но в течение пяти месяцев мы должны получать какое-то пособие по безработице.

Лёва возлагает большие надежды на свои камни, но я как-то не слишком уверена, что это сразу же обернется к нам денежной стороной. Пока что предполагается выставка, для которой понадобятся большие деньги с нашей стороны, и которая может принести разве что известность в Израиле и за его пределами. Но Лёва никогда не был человеком честолюбивым, и к славе не стремился. Он и без выставки уже широко известен в узком израильском кругу в качестве автора скульптуры, построенной на принципе отрицательной поверхности. У нас перебывало множество народу и порядком знатоков, очень высоко отозвавшихся о лёвиных работах, не говоря уже о нем самом, искренне убежденном в гениальности своего метода, вернее, в гениальности своих работ.

17 ноября 1978

Галилея

... Первая экспозиция, узкая, домашняя, прошла в Тель-Авиве, смотрели специалисты и владельцы галерей. Мнение благожелательное, утверждается, что успех будет и у публики, и у критики, что бывает редко. Предлагаются выставки, но коммерческих предложений не было. Богач Соколовский торгует живописью, здесь он мямлит и все объясняется мне в симпатиях. Сейчас экспозиция в другом доме в Тель-Авиве, там должны смотреть бизнесмены и специалисты другого круга, возможно, более высокого.

... Завтра возвращаемся домой. Много хлопот с детьми, домом, устройством для жизни, заработка, мастерской и т.д. Я бы сразу отправился в Грецию, да только еще сыры мои скульптурные дела, да надо еще поработать в мраморе, в натуральном камне, иметь выставки, каталог, да и монет нет, а продавать все -трудно, даже за бесценок, да и зима впереди, а мы здесь стали тепличными.

В Иерусалиме будем интересоваться всеми существующими вариантами выезда, хотелось бы задержаться в Европе, поработать, но это маловероятно.

Разумеется, не с таким уж легким сердцем я буду прощаться с этой страной, хотя все дни в ней и был эмигрантом. Остается Галилея, привязался к которой всем сердцем; несколько человек, жизнь без которых сейчас кажется почти невозможной, и боязно - вдруг больше не обрести.

Сейчас практически предстоит начать зарабатывать на жизнь. При этой дурацкой дороговизне, инфляции (одна поездка в Тель-Авив на машине уже обходится в 500 лир, а наша зарплата была 1800), стоимости квартиры прожить не так просто. Первое время будем получать пособие по безработице, но мизерное, только на квартиру и хватит.

17 ноября 1978

Галилея

Дорогой Марк! Последнее письмо из Аршаха - тебе. Завтра надеюсь отчалить. В результате более полуторагодовой жизни выходим с пустыми руками: более месяца без зарплаты, не можем получить расчет, и т.д.

Бандитизм на самом махровом кухонно-комсомольском уровне. Все вокруг кипят благородно-праведным гневом, ожидая, что я буду предпринимать, поскольку, считая себя евреями, они не могут действовать, объявив всему свету, что еще одно патриотическое олимовское начинание оказалось корыстной акцией мелких жуликов. Я же говорю: позвольте, я - эмигрант, ни на минуту это ощущение меня не покидало, вправе ли я лезть в ваши еврейские дела, сами управляйтесь со своей шпаной.

... Естественно, что при том, что я был свободен, творчески месяц не был продуктивен, но выполнил три вещицы принципиально нового порядка: переход одной стороны в другую с вертикальными просветами. Они вдвое меньше, в бронзе они мне представляются полноценными, сейчас же упрочнение цементом и тонировка создает вполне выставочный уровень. Одна из этих вещиц - забавная кривая рожица, такого рода формы попробую резать из дерева на продажу: надо начинать кормиться.