Летун

Аверил мало знал об этой стране. Она жила в основном за счет сельского хозяйства и своих шахт, а потому географические энциклопедии Аврелии и Берега Устриц почти не уделяли ей внимания. До столицы государства Артавы они добрались на поезде, потратили день на осмотр старинного замка и археологического музея и были жестоко разочарованы, найдя в обоих предметы, произведенные в Аврелии и на Берегу Устриц. Оказалось, Олония много лет служила яблоком раздора между этими двумя государствами, несколько раз переходила из рук в руки, пока ей, наконец, не предоставили независимость, решив покончить с проблемой политического влияния раз и навсегда. Примечательно, что госпожа Карис посоветовала Аверилу не спешить раскрывать свое происхождение и говорить всем, что он приехал с Берега Устриц. Уже на месте молодой инженер выяснил, что оба завоевателя по каким-то таинственным причинам оставили по себе совсем разную память: аврелианцы считались грубыми варварами, изо всех сил пытавшимися лишить маленькую, но гордую Олонию независимости; войска с Берега Устриц – защитниками, которые согласились пригреть несчастную соседку под своим крылом. Аверил хоть и уверял, что все понимает, но обиду затаил.

Когда они наконец покинули Артаву, настроение Аверила несколько улучшилось. Зимой здесь, как и в Аврелии, путешествовали на санях. Из деревни – она назвалась просто и без затей Горкой – прислали двух ямщиков и, оказавшись под меховой полостью, вдохнув запахи сена, заснеженной шерсти и лошадиного пота, Аверил почувствовал, что возвращается в детство.

Башни замка и древние городские стены Артавы долго маячили на горизонте, постепенно темнея и истончаясь, словно вытягивались вверх в тщетной надежде проследить за путниками. Потом они исчезли, и двое саней оказались посреди бесконечной белой равнины, окаймленной темной кромкой далеких лесов под ослепительно синим небом, похожим на перевернутую чашу. Весь день лошадки, склонив набок упрямые головы, месили снег на дороге, но Аверил не мог сказать, насколько они продвинулись вперед – равнина оставалась все той же, сугробы по краям дороги все теми же, засыпанные снегом кусты были как две капли воды похожи один на другой. Чудилось, они выпали в безвременье и скользят в белом морозном тумане ниоткуда в никуда. Разговоры постепенно смолкли. Ямщики, казалось, уснули. Янтэ, просунув руку под полость в неизменный ковровый саквояж, поглаживала Друга. Аверил, перевернувшись на живот, следил за убегающей назад дорогой, которая единственная давала ему ощущение движения. Солнце неторопливо ползло по пологой дуге низко над горизонтом, и от него вверх и вниз тянулись два розовых столба света. Аверил оживился, начал рассказывать Янтэ, что это отражение света в ледяных кристаллах, плавающих в воздухе, но ямщик, услышав аврелианскую речь, сплюнул, и молодой инженер тут же испугался, смутился и замолчал.

Солнце коснулось горизонта, выбросило сноп алых лучей, окрасило кромки низких облаков багрянцем и незаметно стекло вниз. Розовый свет заката быстро мерк, и Аверил уже предвкушал долгую ночную дорогу наперегонки со стаей голодных лесных львов, но тут сани взлетели на высокий бугор над рекой, и внизу замелькали огоньки, запахло дымом, из темноты проступили очертания бревенчатых домов – они наконец добрались.

Родители госпожи Карис – господин Ниин и госпожа Элрин – были сельскими учителями. Их дом ничем не отличался от других домов в деревне и, на взгляд Аверила, больше всего напоминал длинный двухэтажный ангар. На первом этаже выстроились в ряд коровник, свинарник, птичник, амбар с сеновалом и машинный сарай, весь второй этаж представлял собой единую жилую комнату, отапливаемую огромной печью, над которой красовались на полках разные чугунки, мисы, миски и мисочки, жестяной чайник, фарфоровые тарелки и чашки. Большой стол был накрыт белоснежной вышитой скатертью. В дальних углах виднелись три кровати под пологами. В комнате было только два стула – для хозяина и хозяйки. Остальные сидели на сундуках. Единственной новинкой в обстановке комнаты был большой самодельный шкаф с книгами. «В детстве я очень гордилась им, даже когда не умела читать, – рассказывала госпожа Карис. – Мне казалось, что мы особенные люди, раз у нас есть такая особенная вещь».

В комнате было жарко натоплено, потому что хозяйка и ее старшая замужняя дочь Инсанна с утра жарили-парили, чтобы встретить гостей как следует. Хозяин же весело попыхивал трубочкой и ничего не делал – он заранее наварил пива, запек в печке громадный окорок, приготовил свой особый пирог со свининой и мочеными яблоками и теперь наслаждался заслуженным отдыхом, который разделяли с ним домашняя хориха Вьюшка и теленок, родившийся полосатым и за это названный Жирафом.