Летун

Паровоз, словно огромные часы, прилежно отстукивал каждую секунду, что отделяла их от Рестиджа и приближала к Линдали. Этот ритм укачивал не только летуна, но и двух людей.

Янтэ задумчиво смотрела в окно.

– Какая ровная дорога… – сказала она. – Я вот все думаю… Поезд идет быстрее, чем повозка, и везет больше груза, чем автомобиль. Но для того чтобы он работал, ему нужно строить специальную дорогу.

– Ну да, прокладывают насыпь, перекидывают мосты, пробивают туннели, – отозвался Аверил, не понимая, к чему она клонит.

– Самолет – это удобно для путешествий, – продолжала Янтэ. – Еще он быстрее, чем поезд или корабль. Ему не мешают ни земля, ни вода, ни овраги, ни горы, ни морские шторма… Но все-таки ему что-то мешает… Я, наверное, совсем как маленький ребенок говорю, да?

– Ну, во всяком случае, ты говоришь все правильно. И наверное, что-то имеешь в виду.

– Ах, я не знаю! Ты специалист, тебе, должно быть, смешно это слушать. Все равно, что ты стал бы рассуждать об обучении летунов.

– Я специалист, но я тоже в растерянности. И не только я. То, что мы вчера чуть не… В общем, тут виной моя глупость, нечего говорить. Но Баррис был в тысячу раз умнее и опытнее меня. И не только Баррис. Несчастные случаи с летунами происходят слишком часто, мы никогда не можем гарантировать, что самолет вернется на землю целым и невредимым. И это происходит от такого количества мелких причин… почти случайных… поэтому мы теряемся. И поэтому мы, скорее всего, проиграли.

– А как с дирижаблями? – внезапно спросила Янтэ. – Они часто попадают в аварии?

– Нет, такое случается, но не часто. Дирижабли стабильнее и тихоходнее. Кроме того, они дольше могут бороться за живучесть. Газовместилище обычно разделено на несколько отсеков, каждый из которых управляется отдельным клапаном. То есть если оболочку пробьет в одном или даже нескольких местах, дирижабль не упадет. Это что-то вроде отсеков на корабле. Они и держатся в воздухе, как корабли на воде. Он может не двигаться или двигаться вместе с ветром, и все же оставаться в воздухе. Поэтому дирижабли сложнее уронить, чем самолеты. Недавняя экспедиция на полюс доказала это.

– Экспедиция на полюс?

– Одна из новостей, которую ты пропустила. Тринадцать человек добрались до полюса на дирижабле «Берег померанцев», высадились там, провели метеорологические исследования и с триумфом вернулись на родину. Отец не отходил от телеграфа две недели. Он тебе все расскажет в подробностях, не сомневайся. Для меня достаточно того, что нас снова обставили.

Янтэ откинулась на спинку дивана, рассеянно поглаживая серебристо-серую бархатистую поверхность. Аверил, заметив ее движение, грустно усмехнулся:

– И это тоже! На пассажирских дирижаблях комфорт, как в первоклассных гостиницах. Вплоть до рояля в салоне. Рояль, правда, делают из алюминия, чтобы весил поменьше, но это же еще интереснее! Пассажиры и экипаж находятся в гондоле, а ее крепят к оболочке мягко, так чтобы на нее не влияли качка или боковое виляние. Сидишь у окна, наслаждаешься видом. А какой комфорт на самолетах, ты прекрасно знаешь. Со вчерашнего дня.

– Но ты все-таки хочешь строить самолеты, – Янтэ по своему обыкновению не спрашивала, а утверждала.

Аверил развел руками:

– Ага, и это выглядит как каприз богатенького мальчика.

– Но в чем суть?

– В том, что дирижабли – это те же лайнеры, только плавающие по воздуху. Они удобные, вместительные, безопасные. Одно время конструкторов беспокоило, что водород, которым заполняют баллонеты дирижабля, может взорваться от малейшей искры. Тогда они стали делать двойную оболочку – окружать баллонеты слоем азота или гелия, который не горит ни при каких обстоятельствах. А мы по-прежнему летаем на спирте и горим при любой жесткой посадке. Но у самолетов есть одно важное преимущество – скорость. Дирижабли на крейсерских скоростях движутся чуть быстрее поездов и лайнеров. А самолет, даже тот, который вчера чуть не утопил нас, с легкостью развивает скорость, в три раза большую. И это далеко не предел. Конечно, можно сказать, что безопасность важнее скорости. Но в какой-то момент скорость оказывается решающей. И лучше, если в этот момент у нас будет нечто, что может перемешаться очень быстро. И еще быстрее.

– Но та же скорость делает самолеты уязвимыми?

– Ну да. И пока никто не знает, как с этим быть. У меня такое чувство, что мы упускаем что-то глобальное. Такое глобальное, что просто не можем рассмотреть это из-за своей мизерности. Вот ты сказала, что самолету не мешают ни земля, ни вода. Зато ему мешает воздух – да еще как! И в этом смысле самолет уязвим значительно больше, чем корабль или поезд, и даже больше, чем дирижабль. Ему нужна скорость, чтобы возникла подъемная сила и он мог взлететь, но та же подъемная сила запросто может смять его, если конструкция будет плохо рассчитана. Причем если с конструкцией мы научились играть – спасибо аэродинамической трубе, – то попробуй совладай с погодой! Вот если бы оказалось, что мы живем в большой трубе, то мы могли бы попробовать выбраться наружу и найти рычаг…

* * *