Летун

– К сожалению, сейчас никак не могу. Может быть… в другой раз?

– Конечно! Ну а ты, молодой человек? Что тебе было бы интересно?

– Ну… не знаю, – протянул Лори. – Чудеса какие-нибудь.

– Чудеса? Чудесно! Кстати, не сочтите меня тщеславной, но хотите, покажу вам одно настоящее чудо? Это здесь, недалеко, а меня просто распирает от восторга. Пойдемте?

Конечно же, они согласились. Вслед за госпожой Карис они обошли помпезное здание Университета и попали на задний двор, где в окружении куч мусора и штабелей бочек стоял убогий сарай.

– Прошу любить и жаловать, наши хоромы, – объявила госпожа Карис. – Раньше здесь была прозекторская, а теперь работаем мы. Заходите. Выглядит жутковато, но только в жутких местах и можно встретить настоящие чудеса.

Внутри сарай был заставлен лабораторными столами с колбами, пробирками и незнакомыми Янтэ приборами. Госпожа Карис задернула плотные шторы на двух маленьких тусклых окнах и велела гостям закрыть глаза.

– Теперь я закрываю дверь, – пояснила она. – Приготовились? Можно смотреть!

Янтэ и Лорин открыли глаза и ахнули.

В темноте пробирки, расставленные на столах и прибитых к стенам дощатых полках, сияли голубоватым фосфоресцирующим светом, словно крошечные призраки, решившие показаться любопытным гостям.

* * *

Долго любоваться волшебным зрелищем было невозможно – в сарае царила невыносимая духота. Поэтому Янтэ, Лори и госпожа Карис вернулись в парк и расположились на скамейке под старым деревом.

– Способность солей урана самопроизвольно испускать лучи была обнаружена несколько лет назад. Эти лучи могут воздействовать на фотопленку через черную бумагу, могут разряжать электроскоп, а следовательно, обладают зарядом. Их свойства не зависят от предварительного облучения и неизменно проявляются, когда соответствующее вещество долго выдерживают в темноте. Мы начали с измерений интенсивности излучения и установили, что она прямо пропорциональна содержанию урана в солях. Но позже оказалось, что интенсивность излучения от некоторых образцов не подчиняется этой закономерности: она значительно выше той, которую мы рассчитывали. Тут мы зашли в тупик…

– А я знаю! – перебил ее Лори. – Если я оставил на столе три монетки, а когда пришел, их стало десять, значит, в комнату заходила мама и положила мне еще!

– Точно! Ты молодец! – госпожа Карис хлопнула себя по коленке. – Ты сразу сообразил то, что мы придумывали добрых полгода. Если излучение больше, чем мы рассчитывали, значит, излучает не только уран, но и какой-то другой, еще не найденный элемент.

– И вы его нашли?

– Да, еще четыре года работы – и мы его нашли. Мы назвали его радием – лучистым, а почему так, вы сами только что видели.

Янтэ задумчиво щурила глаза, рассматривая солнечные лучи, рисовавшие огненную кайму вокруг плотных черных листьев.

– Кари, – обратилась она к подруге. – Скажите, а свет всегда одинаков?

– Что? Извините, Янтэ, не могли бы вы…

– Ну, я думаю… Когда мы зажигаем спичку… или свечу… или костер… или дрова в камине… или уголь… и свет вашего радия… и солнечный свет… и та люминесценция, которую показывали в павильоне иллюзий… это все – один и тот же свет? Он одинаковый?

– А… Вы задали очень глубокий вопрос, Янтэ. Ключевой. Я сама над ним часто думаю в последнее время. Будь вы моей студенткой, я никогда не захотела бы покусать вас. Давайте попробуем разобраться. Начнем с самого простого. Со спички. Знаете, как она устроена?

– Она состоит из головки и хвостика, – сказал Лори.

– Точно, милый. А из чего сделан хвостик?

– Из дерева.

– А головка?

– Не знаю.

– На ее поверхности тонкий слой из смеси фосфора и перекиси свинца, глубже – сера и толченое стекло. Слои соединены с деревянной основой клеем. Теперь представь себе, что ты хочешь зажечь спичку. Как ты это сделаешь?

– Вот так, – Лори подобрал с земли палочку и чиркнул ею по ладони.

– Отлично. А теперь представь, что ты стал маленьким-маленьким и сидишь верхом на спичке, когда я зажигаю ее. Что ты видишь?

– Вижу, как головка трется о стенку коробка.

– Правильно. Это происходит оттого, что я передаю мышечное усилие от своих пальцев спичке. То есть я передаю свою энергию. То же самое происходит, когда ты бросаешь мяч – ты передаешь ему часть своей энергии, и мяч летит. Вот почему, когда поиграешь в мяч, сильно устаешь.

– Но мяч не загорается.