Летопись начала

«Солнце лучи свои скры, луна со звездами в кровь преложися, горы ужасошася, холми вострепеташа, егда рай заключися. Исходя Адам рукама бия в лице, глаголаше: Милостиве, помилуй мя падшаго». Такое страшное потрясение претерпел мир во время изгнания первозданного. У входа во святилище стал ужасный Херувим, чей облик запечатлелся в памяти многих народов (керубы, сфинксы, грифоны). У потомков Сима – вавилонян и сирийцев, встречаются изображения херувимов-сфинксов, с телом льва, крыльями орла и лицом человека, стоящих около древа жизни, изображаемого в виде финиковой пальмы. Очевидно они помнили предание о страшном зрелище, стоявшем пред глазами первых людей. Для постоянного напоминания о потерянном блаженстве, Соломон в Храме «на всех стенах… кругом сделал резные изображения херувимов и пальмовых дерев и распускающихся цветов, внутри и вне» (3 Цар. 6, 29).

Но несмотря на грозного стража и обращающееся пламя меча, человек может не только покаяться, но и гордо восстать против Бога. Так и произошло спустя совсем немного времени после изгнания из рая.

Мы не знаем сколько времени блаженствовали в раю Адам и Ева, ибо для тех кто пребывает в любви Вечного время не ощущается, тем более до падения оно не имело тех свойств, которые сейчас делают его синонимом смерти. Но сколько б они не жили там, изгнаны первозданные были девственниками. И вот, исполняя райскую заповедь «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа» (Быт. 4, 1).

Имя первого сына Адамова означает «приобретение», потому что Ева ожидала, что новорожденный как раз и является обещанным Семенем. Слова ее можно перевести двояко, «или: я приобрела человека Иегову, одним словом: Богочеловека; или: я приобрела человека от Иеговы. В обоих видах сего изречения представляется одна мысль праматери». Так говорит митр. Филарет Московский (7. стр. 79). Но вскоре жизнь опровергла надежды Евы. Каин, зачатый во грехе родителями только что изгнанными и не омывшими своего сердца слезами покаяния, показал в себе полное развитие первородной скверны.

«И еще родила брата его, Авеля» (Быт. 4, 2). Праотцы увидели печать греха на старшем сыне и в печали назвали второго «суетой» или «дыханием», запечатлев в имени его скорбь познанную ими в падшем мира. Но отблески света Едема еще сияли в умах первозданных, начавших омывать свой грех слезами. Имена данные сыновьям пророчески определили их духовное устроение. Каин всем своим существом был привязан к этому миру. Он был действительно приобретателем. Авель же, дитя покаяния, стремился к небесам подобно ветру, все земное было для него суетой, и все его сердце пронизывало Божественное дыхание.

Сообразно своему душевному устроению братья выбрали себе и занятие.

«И был Авель пастырь овец; а Каин был земледелец» (Быт. 4, 2). Для библейского миропонимания жизнь пастуха более способствует богоугождению, нежели земледелие. Первый чувствует себя странником и пришельцем на земле (Евр. 11, 9), второй же полностью связан с ней. Первый полагается более на волю Божию и у него много времени для размышления о Творце, второй же, как евангельская Марфа, печется и молвится о мнозем. Ведь земледелие невозможно без планов на будущее и опоры на свои силы, благодаря чему легко забыть о том, что в Боге цель нашей жизни. В Израиле был особый род подвижников-рехавитов, которые обитали в шатрах и не занимались земледелием, чтоб жить как странники имеющие отечество на небесах (Иер. 35). И по заповеди Господней весь народ Израильский должен был восемь дней в году жить в шалашах, чтобы не забыть, где его настоящий дом.

Необходимо заметить, что Библия отвергает популярные теории о постоянном прогрессе человечества от варварства к цивилизации, от охотничества и собирательства к земледелию и скотоводству. Эти измышления основаны лишь на огромном энтузиазме (в буквальном смысле, т. е. бесновании) ее приверженцев и на весьма сомнительных датировках доисторического периода, основанных на рассуждении типа порочного круга. Самые ранние письменные источники Шумера и Египта знают о древнем существовании и земледелия, и скотоводства. Равным образом неверно представление о том, будто древние люди специально одомашнивали животных, таких как собака, овца, вол, лошадь или верблюд. По утверждению святых Отцов эти создания Сам Бог оставил покорными человеку после его падения.