Летопись 2. Черновики

Во время своих странствий она как-то забрела в места, где стояла когда-то Черная Цитадель. Она ходила по развалинам, когда ей повстречался странный человек. Она почему-то подумала, что это Он. Вглядевшись в эти светлые глаза, полные нечеловеческой боли, она почувствовала в них вопрос. Она подумала: «Кто ты? Тот ли, о ком говорят легенды?» Он молчал. И вдруг она ощутила ответную мысль: «Хочешь ли быть среди моих учеников? Хочешь ли встать на мой Путь?»

«Да».

«Тогда возьми».

Он коснулся ее руки, и она увидела простое серебряное кольцо.

«Что это?» — спросила она.

Но он исчез. А она продолжила свой путь. Ей было только двадцать. Впереди была целая жизнь. Позади — десять…

Эта странная женщина с седыми волосами сеяла смерть, мстя за гибель невинных, страдающих лишь за то, что у них другой взгляд на мир. Однажды она была схвачена жителями одного из поселений Людей. То, что осталось от нее после пыток, должно было подвергнуться колесованию на главной площади. Но как только ее привязали к колесу, ее тело дернулось. Она умерла.

А потом растаяла, выскользнув туманными сгустками из ремней.

И явилась она толпе в прекрасном полупрозрачном облике. И горели рубинами ее глаза. И истаяла она тонким дымом, одна из улайров, Черных Кольценосцев — Воительница, Воин Совы, назгул, одна из девяти учеников Черного Майа.

Еретик

Звали ее Исилхэрин, и была она в родстве с королевским домом Нуменора. Когда шла она — спокойная и отрешенная — в своем темно-вишневом бархатном платье, расшитом по плечам черным стеклярусом, все говорили: «Вот идет Исилхэрин прекрасная, холодная, как осенняя луна.» Многие искали руки Исилхэрин белолицей, Исилхэрин черноволосой, красавицы с темно-синими глазами, но спокойно отвергала всех она, не объясняя на то причин.

Лишь одного мимолетного взгляда хватило им, чтобы искать друг друга потом всю жизнь. Почему они не остановились, не заговорили тогда?

Лишь несколько минут спустя поняли они, что эта короткая встреча — их судьба. Но оба уже затерялись в толпе.

Через семь лет, вернувшись из Средиземья, он увидел ее на пристани, и, не раздумывая, подошел к ней, едва сойдя с корабля. И, не говоря ни слова, шли они рядом по улицам белой гавани. Наконец, остановились они у заросшей плющом ограды дома, и спросил он:

— Госпожа моя, я не знаю вашего имени, но мне кажется, что я давным-давно знаю вас. Скажите, могу ли я просить вашей руки?

— Господин мой, только вас мыслю я своим супругом. Но, боюсь, нам не быть вместе. Я скажу вам все, хотя это может стоить мне жизни. Выслушайте меня.

— Я приму все, что бы вы не сказали, ибо воистину наша встреча дарована Валар.

Она странно улыбнулась в ответ.

— Войдемте, господин мой.

— Я доверюсь вам, хотя вы, возможно, возненавидите меня. Уже давно наша семья не верит в мощь и милость Валар. Я не знаю, откуда идут предания о творении Арды в нашем роду, но они не похожи на те, что поведаны нам Элдар. Мы почитаем Древнюю Тьму, ибо она старше Света, и силы ее — древнее Арды. Древнее Айнур и самого Эру. Мы не отвергаем Валар, но не они главные в этом мире. Мы равно чтим Свет и Тьму, но Тьму мы ставим выше.

Она вздохнула.

— Вот и все. Вы возненавидете меня — пусть. Вы можете, если захотите, выдать меня — пусть. Я полагаюсь на вашу совесть. Другого судьи, кроме вас, я не приму. Я в ваших руках. Решайте.

Он сидел, низко опустив голову. Затем тихо заговорил:

— Мне трудно понять вас — слишком все это непривычно и неожиданно. Тяжело мне. Но знайте — никогда я не предам вас. Это мое слово.

Непростой и нескорой была их любовь. Много раз покидал он Нуменор и, возвращаясь из смертных земель, становился он все суровее и задумчивее, и, хотя по счету нуменорских лет был он еще молод, седина уже начала пробиваться в его черных волосах, и все больше боевых шрамов было на теле его.

— Я становлюсь другим. Словно Забытые земли меняют меня, и нет мне больше радости здесь. Мне кажется, я перестаю быть воином. Или я стал трусом? Не могу убивать их. Дикари, жестокие, злобные… А мне жаль их. Как же не понять — не мечом и огнем… Да и почему, кто дал мне это право — судить? Не понимаю… Почему — низшие? Темные — да, грубые. Но разве мы не были такими в свое время? И убивать их — за это? Именем Валар? Обращать их в рабов?

Он закашлялся.

— Нет, госпожа моя. Вы можете услышать обо мне много нелестного. Что я и трус, и не подчиняюсь приказам, и не уважаю Великих… Верьте или не верьте — это ваше дело. Но убийцей я больше не стану. Я видел людей Харада. Они ровня нам, нуменорцам, хотя и не Валар их вели. Наверное, я начинаю верить Тьме…

И еще восемь лет прошло — а он не возвращался. И вести были всякие — что он убит, что он в плену, или, еще хуже, сбежал к врагам.